Вот, Оля, и что добавишь к изреченному на века?.. Разве лишь то, что мужчина мужчине рознь, как и женщина, и любой приемчик, сработавший на одном, в переносе на другого грозит дать осечку…
ВЛ, я читала много книг по психологии, но не нашла ничего о женственности — что это такое, откуда берется, куда исчезает? Мне сказали, что женственности во мне нет… Да, неженственность у меня от зажатости, самооценка ниже плинтуса… Как стать женственной с помощью психотехники?. У меня очень женственные и привлекательные подруги, рядом с ними я чувствую себя тяжелым бревном, у меня даже меняется тембр голоса..
О мужчинах и говорить нечего..
Кстати, вопрос: почему мужчины все время говорят о женщинах с неуважением и презрением? Почему считают себя умнее? Это просто какой-то фашизм получается.
Ее оправдываться же, что на свет родилась….
Жанна, видимо, до сих пор тебе приходилось общаться не с мужчинами, а с дураками мужского пола, но знай, что мужчины на свете все-таки тоже встречаются…
Вопрос о женственности я пожелал бы тебе оставить открытым для пожизненного изучения. Есть два уровня женственности: физиологический и душевный. Для физиологической нужны женские гормоны в крови; а для душевной — любовное доверие миру, себе в первый черед… Качество, противоположное агрессивности. Подними с плинтуса самооценку, закинь куда-нибудь повыше на шкаф и забудь о ней. Не завидуй, не сравнивай себя ни с кем — просто всматривайся в нравящиеся образцы и подражай им внешне и внутренне — психотехника в этом и состоит.
ВЛ, мне 27 лет, я закончила два института, но на должности большей, чем секретарь, работать не могу..
Несчастье мое в том, что я очень красива и эффектна, я женственна и сексапильна. Нигде меня не воспринимают всерьез: красавица не может быть умной — по определению. Женщины просто ненавидят, особенно начальницы: «зачем тебя переводить в другой отдел, тебя и там будет видно». Обычная песня босса—мужчины: будешь со мной спать — будет продвижение по службе..
Я сменила уже много мест работы. Секретарем только и получается, с моим вечно строгим выражением красивого лица, ростом 175 см и весом 58 кг..
Сотрудникам ко мне подойти страшно, а тех, кто понаглей и лезет с навязчивыми предложениями «я тебя трахну, а ты исчезнешь», привыкла уже автоматом отшивать..
Бегут годы, а я чувствую, что сижу в яме (перебегаю из одной в другую) и отшиваю от себя свою жизнь…
Нателла, я восхищен твоей стойкостью, у тебя уже просто какой-то комплекс неполноценности из-за красоты!.. А не пробовала хоть на месяц забыть, что красива, отвлечься от этого?..
«Рада бы, разве дадут?» — Когда-то и дадут…
Может, стоит не только обороняться от атакующих, но и самой стрелять по целям, внимательно избираемым?.. Стать не рыбкой, а рыбаком?.. Позволить себе быть умной не по определению?..
ВЛ, я студентка, мне 21 год..
У меня пропал смех. Нет, какой-то утробный еще остался, бывает и истерический хохот, а вот дружелюбную улыбку скроить не могу и под страхом смертной казни..
Обычное состояние — гордое одиночество. Самые ненавистные минуты — институтские перемены. Сижу, читаю книжку, явственно ощущая какую-то ненормальность положения… Одни проходят мимо, я им кажусь высокомерной, сухой. Другие, более проницательные и добрые, что-то чувствуют и пытаются установить контакт, как с другой цивилизацией.
— Светик, ну как дела?
Изо всех сил пытаюсь сотворить что—то вроде смайла, гримаса округляет мои глаза.
Да ничего, — чуть не плача. А что без настроения сидишь? «Проснись и пой, попробуй хоть раз не выпускать улыбку из счастливых глаз!» Нинок так мило улыбается, так хочет заразить меня кокетством… Я тру виски, изображаю такой смайл, что Нинок поспешно икает и отходит.
Как паук свою жертву, поджидаю, кто еще попадет в сети моего странноватого обаяния.
Светик, когда мы тебя замуж отдадим, а? — весело обращается ко мне Родиончик. Мне еще рано.
Судорожно растягиваю утолки рта… — Еще погуляю! — заканчиваю трагически. — А что это вдруг тебе в голову пришло? — добавляю с выражением удовлетворенного убийцы. Родиончик в дауне. Аннигиляция.
Те, с кем мне по пути домой, стараются перейти на другую сторону улицы.
Рядом со мной садятся лишь в случае, если других мест в аудитории нет. Об меня спотыкаются на расстоянии пяти метров. А начало вот: когда мне было 10 лет, какой-то мальчишка сказал, что я страшная. И я это запомнила, я это задолбила..
С 14 лет узнала, что привлекательна. У меня классная фигура. Мужчины смотрят на меня с нескрываемым интересом… Но вот я засекаю взгляд, вот ко мне приближаются, вот первая реплика… Все, конец. Мое антиобаяние стреляет почище граномета.
Среди сокурсников я считаюсь воплощением нудного здравого смысла, прекрасно учусь и качусь по наклонной плоскости, не умнею, а деградирую, потому что всегда одна.
Конечно же, все мои страдания замешаны на изрядной доле эгоизма, но… Скажите, что же делать мне с этим эгоизмом, ну что? Куда выкинуть, как выцарапать из себя?
Я глупа и черства, а мать у меня — женщина трудной судьбы и холерического темперамента. Обложит матом, только чтобы скрыть подступившую нежность.
Умоляю вас! Конкретные рекомендации! Естественности, раскованности! Формулу смеха!
Я хочу познать любовь и не окосеть от неожиданности, когда любимый меня обнимет. Хочу научиться смотреть на мужчин прямо, а не боковым зрением..
Научите меня быть счастливой!
Вылечите от невезения!
о Женском уме и секрете счастья
Светик, здравствуй! Я коллега В Л., твоя подруга из иной жизни. В последний раз мы виделись в твоем сне, ты забыла, и вот повод еще пообщаться… Ну, шутки в сторону? Хочешь, расскажу о себе? Девчонкой носила два прозвища: Елки-Палки и Сикось-Накось. Нескладная была, страшненькая, болезненная. Не нравилась себе до отчаянья. Перед зеркалом тайком плакала и молилась примерку но так: «Дай мне, Господи, чуть покороче нос, чуть постройнее ноги и попрямей позвоночник! Ну что тебе стоит!..
Дай брови тоненькие и кожу шелковую, как у Марьяшки, а волосы можно оставить какие есть, только чтобы ложились волной, как у нее, а не как у меня, сикось-накось».
А еще, как ты, умоляла: «Научи улыбаться — улыбка-то у меня вымученная, резиново-каменная, сикось-накось. А еще чуть побольше этого, поменьше того… В общем, сделай так, Господи, чтобы я нравилась ну хоть кому-нибудь, хоть бы только себе самой!.. А еще сделай так, чтобы с теми, кто нравится мне, я не была такой фантастической идиоткой…»
Такой я моментально делалась не только с мальчишками, но и с девчонками, если восхищена… Важнее всего было, как подруга Марьяшка ко мне относилась — а как она могла относиться к тихому крокодильчику, переполненному молчаливой завистью?
«Я завидую, да, Господи, я завидую, но я ее обожаю, я жизнь ей отдам, только вот зачем ей моя жизнь?.. Так люблю восхищаться, обожать — но почему же за это такое наказание?
Я ведь все-таки не идиотка, я просто дура, каких много, но почему я должна из-за этого так страдать?!
Сделай так, Господи, чтобы те, кто на меня обращает внимание, не превращали меня в сломанную заводную куклу, у которой дергается то рука, то нога, то глаз, чтобы с теми, кому я вдруг со страху понравлюсь или только подумаю, что — а вдруг?! — у меня не происходил в тот же миг этот провальный паралич всех естественных движений, всех чувств и мыслишек, не говоря уже об улыбке…»