Вскоре я беседовал с Марком Самуиловичем Белаковским. Он занимался с экспедицией на Северный полюс и другими подобными "экстремалами".
- Что вы хотите и сколько у нас времени? - спросил он без лишних слов.
Я объяснил идею пробега и сказал, что есть две просьбы. Во-первых - космическое питание. Такое, чтобы оно было компактно, усваивалось легко, гарантированно исключало биологические паузы в работе на трое суток, то есть по безотходной технологии, и не снижало тонуса. Во-вторых, учитывая сильную усталость еще до старта, желательно как-то поддержать энергетику организма и его работоспособность.
- Так, - оборвал меня Белаковский, - все понятно. Так сколько у нас времени?
- Старт четырнадцатого сентября. Белаковский посмотрел на меня как на придурка.
- Вы, ребята, что, с Луны свалились? А почему, например, не через неделю старт? Вам же кроме жратвы, простите, надо гигиену подготовить, лекарства подобрать, с психологом поработать, реакриационный цикл пройти. Это на полгода работы.
- Вашими бы устами, Марк Самуилович, мед пить.
- А вашей головой... - он не сказал, что надо делать моей головой, зато безнадежно покачал своей. - Вы посмотрите на себя. Вам самое малое неделю отсыпаться надо, а не сверхнагрузки принимать.
- Да уж, - согласился я, - поспать не мешало бы. Поэтому, Марк Самуилович, не будем зря терять время. Поехать мы все равно поедем, скажите, что отказываетесь помогать, и разойдемся.
- Учитывая, что я, скорее всего, такой же ненормальный, как и вы, - я помогу в любом случае. Но гарантирую, что институт за вас ответственность на себя не возьмет. И еще. Если вы такой шустрый, то сделайте так, чтобы нам приказали вами заняться. Это сильно упростит дело.
- Вы к Минздраву относитесь?
- Да.
- Так что, к Чазову, идти?
- Нет, можно и к Сергееву - его первому заму.
- Ладно, я пошел.
- Вы что, серьезно? -удивился Белаковский.
- Конечно, времени и так в обрез!
Разговор с Сергеевым состоялся на следующее утро.
- Да бросьте вы глупостями заниматься, сказал он, выслушав суть дела, - возьмите колбасы с собой и поезжайте.
Пришлось еще раз объяснить все сначала. Геннадий Васильевич посмотрел косо на письмо, которое я положил перед ним на стол, решительно отодвинул его и сказал:
- Письмо я не подпишу.
- Если вы боитесь ответственности... - начал я и хотел сказать о том, что нужна только помощь, но, видимо, попал в болевую точку, и Сергеев довольно резко перебил меня:
- Я ответственности не боюсь! Мы космонавтов запускаем! - И уже совершенно спокойно добавил: - Я же не сказал, что отказываюсь помочь. Письмо свое возьмите, - он перебросил его через стол, - а начальнику главка, в чьем подчинении институт, я позвоню.
Через полчаса, когда я пришел в редакцию, на столе лежала записка:
"Олег! Звонили из Института медико-биологических проблем из приемной директора (Григорьева Анатолия Ивановича). Просили передать, что он примет тебя завтра в 16 часов. Борис".
"Вот это оперативность!" - подумал я, удивленно разглядывая записку.
Григорьев все уяснил еще на середине моей вступительной речи. Очень вежливо перебив меня, обратился к Белаковскому, который присутствовал при нашем разговоре:
- Марк Самуилович, вы же понимаете, что делать это вам. Подключите психологов, диетологов, гигиенистов... в общем, вы все и так знаете.
Когда вышли в коридор, Белаковский выразил восхищение оперативностью действий и спросил о планах работы на оставшиеся до старта сорок дней.
- Завтра мы едем на полигон. Начинаются тренировки и первые скоростные прикидки.
- Моя помощь нужна?
- Нет. Но в первых числах сентября там же на полигоне мы устраиваем полную имитацию пробега. Вот к тому времени должны быть и продукты, а главное, надо хоть немного в чувство себя привести.
- Понятно. Сделаем. Я подготовлю витаминный и белковый комплексы, договорюсь с психологом, ну и со всеми остальными. Дня через четыре давайте встретимся.
Отъезжая от института, я подумал, что вот и запущен в работу последний блок огромного механизма. Теперь только успевай крутись! Завтра полигон.
Автополигон НАМИ расположен под Дмитровом, приблизительно в ста километрах от Москвы. На его огромной территории среди берез и сосен есть все, какие только возможны, виды дорог - от среднерусских проселков до западноевропейских автобатов и американских "хай-вейев". Хотите "бетонку" - пожалуйста. Хотите брусчатку или булыжник - без проблем - любого калибра!
Ранним субботним утром вишневого цвета "девятка" подъехала к воротам полигона. Нас уже ждали. Подошел молодой человек гренадерского сложения, со светлыми вьющимися волосами, серо-голубыми глазами, застенчивой улыбкой и тихим голосом.
- Толя Кузнецов, - представился он, - будем с вами работать, - и он кивнул в сторону своей бригады - молодых ребят лет семнадцати - двадцати.
Толя вел на полигоне спортивную тематику, и вполне естественно, что мы оказались с ним в одной упряжке.
- Что вы хотите успеть сделать? - обратился он ко мне.
Я объяснил:
- Конечная и, скажем так, недостижимая цель выглядит так: нужно, чтобы мои напарники уверенно себя чувствовали на скоростях, близких к двумстам километрам в час, в любых условиях: будь то день, ночь, дождь, ливень или сухая погода. Чтобы, объезжая камень, собаку, яму, они не положили автомобиль на крышу. Чтобы при аварийном торможении они не били в ужасе и беспамятстве по педалям и не пускали машину волчком. Иными словами, ребята должны почувствовать шкурой тот коридор собственных возможностей, в котором они могут работать, как этот коридор сужается при увеличении скорости и где наступает грань, через которую переходить нельзя!
Мне понравилось, что Толя не стал ахать-охать и говорить, мол, это программа на пятилетку. Он просто спросил:
- С чего начнем сегодня?
- С самого простого: "змейки", переставки, торможения.
Работа с Толей доставила настоящее удовольствие. Умение понять идею с полуслова и вживить ее в реальные условия с предельной отдачей делали его помощником экстракласса.
Начались тренировки. Вначале медленно, потом все быстрее и быстрее выполнялись упражнения на броски машины из стороны в сторону, имитации обгонов, объездов. Интенсивность торможений доводили до экстремальных ситуаций, когда с полного хода машина вылетала на поверхность, сплошь залитую водой, я требовалось остановиться на пределе возможного. После двух заходов тормозные диски светились уже не малиновым, а желтым светом.
Шины вели себя превосходно! Даже мне, привычному к спортивной резине, влетавшему на скорости сто сорок в лужу, каждый раз не верилось в то, что смогу остановиться на сверхкоротком отрезке пути, который давался для полной остановки.
Володя не пропадал из прицела моего внимания ни на секунду. С одной стороны, он радовал меня, с другой - я все больше и больше начинал опасаться его стремительных успехов. Володя уступал Виктору, но все упражнения выполнял отменно, и самоуверенность его росла как на дрожжах. Поэтому-то я с тревогой ждал того момента, когда она обгонит его возможности. Но скорости росли, и все было благополучно, если не считать мелких срывов. Ох как мне это не нравилось! Володя, я думаю, уже мысленно числил себя в гонщиках. Вот сейчас бы устроить ему срыв, улет, чтобы сбить самоуверенность, но, увы, все складывалось отлично! Время поджимало, и надо было переходить на специальную кольцевую дорогу, для работы на предельных скоростях, а улет там... Об этом лучше не говорить.
В начале недели я позвонил вазовцам и, матерясь на чем свет, сказал, что на нашей машине застучал клапан, а вскрытие показало, что начался интенсивный износ пары кулачок - толкатель! Срочно нужна замена и срочно нужен спортивный автомобиль с мощным двигателем для скоростных тренировок. Вазовцы ответили, что все будет к субботе, и попросили помощь - найти грузовик, который приехал из Бельгии с комплектующими деталями для нашей "боевой" машины. Он пропал между границей и Тольятти. День ушел на поиски пропавшего груза. Когда же груз нашли, то выяснилось, что в нем нет противотуманных фар.