- Найдем! В понедельник будут. Какие нужны? Я назвал модель.
- Договорились, - сказал Морозов и посмотрел на представителя завода. Тот кивнул понимающе. - Так, Олег Андреевич, какие еще дела?
- Только что я узнал, что в консульском отделе МИДа не могут найти наши паспорта.
- Вот это фокус! - удивился Морозов. - Евгений Натанович, - обратился он к Любинскому, - подключите своих людей!
- Уже работают.
- Дальше, - потребовал Морозов.
- Мне нужны "технички" на полпути к Бресту и на границе.
- Так, завод и полигон, - Морозов кивнул в сторону представителей, - договоритесь между собой, кто где стоит. Что еще?
- Непосредственно по пробегу все. Теперь по церемонии старта.
- Давайте по старту...
Грипп все еще бродил во мне и не думал отпускать, поэтому из редакции я в этот день не высовывался, но к вечеру стало совсем плохо.
Половину субботы я провалялся в постели, и чувствовалось, что дело пошло на поправку.
У меня еще со спортивных времен есть традиция. Когда машина готова к старту и есть еще время, я целый день посвящаю тому, что просто нахожусь рядом с ней, смотрю на все подряд и думаю о предстоящей гонке. Проигрываю в воображении ситуации, примеривая их к себе и машине. И почти всегда случалось так, что отыскивалась в этом неторопливом умозрительном прокручивании сюжетов какая-нибудь погрешность, неучтенность, недоделанность, которые в конечном счете во время гонки могли подвести черту гораздо раньше финиша.
Так я поступил и на этот раз. Взял машину из-под охраны и поехал в Лесной городок на подмосковную дачу к своим приятелям Латыниным.
Мне выделили большую светлую комнату на втором этаже. У нее оказался веселый, я бы сказал, юный характер (совсем без комплексов). Мебели фактически не было (письменный стол, стул и кровать), что усиливало ощущение легкости, необремененное бытом. За просторным окном старая, но пышная ель размахивала в такт порывам ветра своими могучими лапами, усыпанными тугими шишками, а еще дальше виднелось осеннее небо с его щемящей синевой и рельефностью облаков. Я выздоравливал.
Утром влез в комбинезон и пошел к машине. Открыл двери, багажное, капот и долго присматривался к каждой детальке. Ничто не вызывало тревоги. Добрался и до двигателя. Он чистенький, без единого потека масла или жидкости. Приятно взяться за такой. Легонько качнул его взад-вперед. Тук-тук - неожиданно раздалось внизу. Вот дьявол, опять просел! Внутри у меня противно засосало. Нет, это неспроста! Надо браться за дело.
Через полчаса, лежа под машиной, я услышал удивленное восклицание Леонида, который, видимо, только что встал и теперь, озадаченный увиденным, кричал жене Алле:
- Ты только посмотри, что творится! Олег всю машину разобрал!
В действительности я, конечно, не разбирал машину, а только снял передние колеса, защиту поддона и отсоединил двигатель. Он покачивался под капотом на импровизированной тали.
- Ты чего делаешь? - спросил Леня.
- Да стучит что-то!
- Понятно. Так ты теперь решил всю машину разобрать? - это он сказал уже с явной издевкой. - Давай помогу, у меня кувалда есть!
- Кувалда пока не нужна. А вот лом нужен!
- Есть и лом. Где ударять?
- Я не шучу. Возьми лом и приподними мотор. Вскоре Леонид приложил свою недюжинную силу, и я увидел, что искал. Нашел-таки! Точечная сверка переднего кронштейна, который держит двигатель, отошла, и кронштейн лопнул. Трещина шла по изгибу, и ее совсем не было видно.
- Отлично! - крикнул я. - Можешь опускать. - Что "отлично"?
- Кронштейн развалился.
- А что же здесь отличного?
- А то, что с ним мы, в лучшем случае, только до Варшавы доехали бы.
Потом мы с Леонидом понеслись на станцию обслуживания заваривать трещину в кронштейне, а когда это наконец удалось, я посмотрел на шов, и мне он не понравился. Тогда поехали к моему давнему знакомому на дачу, где в гараже было все, включая аргоновую сварку. Там и завершили ремонт пресловутой опоры.
Собирал машину допоздна и очень тщательно, так как знал, что именно в таких ситуациях одно лечишь, а другое калечишь. Когда закончил, то еще минут пятнадцать сидел и гонял в памяти всю проделанную работу туда-сюда - не упустил ли чего - и только потом отправился спать.
В понедельник утром позвонила наш психолог Ольга Павловна и сказала, что она готова встретиться с нами.
- Что-нибудь интересное? - спросил я.
- В общем-то, да! И вот что еще, Олег Андреевич, я поговорю вначале со всеми, а потом нам с вами надо поговорить отдельно. Хорошо?
- Конечно. Только давайте сделаем так. Встретимся часов в пять, когда вы закончите работать, по пути домой к вам поговорим вместе с ребятами, я их высажу, и мы тогда можем продолжить тет-а-тет.
- Меня это, вполне устраивает.
Сразу после разговора с психологом я позвонил в Автоэкспорт, чтобы узнать, когда можно взять документы на получение валюты. Там ответили, что не раньше двенадцати. Так, подумал я, начинает сбываться мой вариант. Пришлось позвонить в банк управляющему и напомнить о себе и своей просьбе. Виталий Иванович сказал, что все в порядке, и удивился, когда я напомнил о том, что, возможно, могут быть проблемы с оформлением документов.
За полчаса до закрытия банка мы вместе с Соловьевым стояли перед управляющим. Он оказался молодым и весьма приветливым человеком. Сразу провел нас к исполнителю и хотел убежать дальше.
- Виталий Иванович, подождите секундочку, - попросил я его, - пусть документы проверят.
В это время девушка-контролер, бегло посмотрев документы, бросила их обратно на стойку.
- Неправильно оформлены, - сказала она и ткнула пальцем в бланк получения, - перепутали номера счетов дебета и кредита.
Виталий Иванович с нескрываемым удивлением посмотрел на меня и сказал:
- Ну и чутье у вас!
В Автоэкспорте документы из рук я не выпускал, а печатал новое поручение Володя.
Сорок минут спустя в одолженный у Виктора "дипломат" высыпали около семи тысяч американских долларов, полторы тысячи франков и триста западных марок. К сожалению, ни испанских песет, ни португальских эскудо у них не оказалось. "Ладно, - подумал я, - переживем!"
В пять часов, как и договаривались, наша тройка подкатила к Институту медико-биологических проблем. Психолог Ольга Павловна уже ожидала у проходной. Сев в машину, она тут же предложила:
- Давайте отъедем куда-нибудь. Лучше, если это будет парк со скамейками, где спокойно можно поговорить.
Минут через десять мы расселись на скамейке, стоящей в березовой аллее парка.
Ольга Павловна закурила и неторопливо принялась расспрашивать нас о том, как идет подготовка, как общее самочувствие, что показала имитация.
Постепенно она перешла к итогам своей работы.
- Вы, конечно, понимаете, - говорила, закуривая следующую сигарету, - что за такой короткий срок очень трудно сделать глубокий анализ, но вы мне очень помогли и кое-что я все-таки успела. Начну с небольшого пояснения. Я пропустила вас через серию тестовых программ, причем для надежности направления тестирования были продублированы и, кстати сказать, дали в конечном итоге практически одинаковые результаты. Мне очень приятно было увидеть при обработке тестов, что оценка откровенности у всех очень высокая.
- А что, в тест закладывается и такое? - спросил Володя.
- Обязательно! С этого, собственно говоря, и начинается обработка. А какой же смысл всех усилий, если вы неоткровенны? Ну ладно, это вступление. Результат получился очень хороший - по психологической совместимости ваш экипаж почти идеален. Мы космонавтов не всегда можем подобрать с такой, как у вас, совместимостью! Так что вот... - Ольга Павловна замолчала и стала доставать свои записи.
Около получаса она рассказывала нам про нас, и не знаю, как Володя с Виктором, а я был откровенно удивлен, сколь точно и конкретно охарактеризовала она каждого.
В заключение Ольга Павловна спросила:
- В вашем экипаже как построены отношения? На жестком единоначалии или демократии?