— Третья ходовая группа разрушена. Нужно шесть тонн активной массы.
— Это только в базе, — вздыхает лейтенант. — Туда еще дойти надо. Но как ты им врезала! В кино такого не видел! Ты просто чудо! — лейтенант протягивает руку к плечу Юлии — не к женщине, к товарищу. Отдергивает, не донеся буквально на ладонь.
Аватара не отвечает и как будто не замечает движения. Смотрит на небо. В небе — облака трамонтаны.
… где и краски, как не здесь…
Линкор делает рывок вперед, затем ложится на левый борт — и тотчас перекладывается на правый, почти в «полборта». Капитан, опрометчиво переодевшийся в парадку — роба во время боя пропотела насквозь — летит солдатиком, входит под волну, как гвоздь.
Бурун под кормой поднимается выше ютовых площадок. Линкор Тумана делает прыжок на полкорпуса вперед.
… где и сгинуть, как не в осень…
Осенью началась вся эта проклятая история… Остались морпехи в кубрике. С ними просто — газ по отдушинам, а потом выдавить тушки в лацпорт.
… как жила все это время…
Линкор Тумана стопорит ход. В воду ссыпается трап, громко плюхает нижней площадкой. Корабль ждет, пока выброшенный лейтенант догребет до перекладин. В кубрике матерятся попадавшие при рывках подчиненные Бешеного Стаса.
Девушка с картинно-красивым лицом движением сломанной куклы раз за разом пытается выйти с мостика, и всякий раз утыкается в одно и то же место слева от двери.
… знали правду обо мне…
… знали правду обо мне…
Корабль ждет удара кнутом. И только через долгие четыреста секунд Юлия понимает, что существует семьдесят третий вид боли.
… всех вступивших в хоровод…
Это когда боль попросту не приходит.
Это когда даже боли на тебя насрать.
… оставляя золой!
Золу дед выгребает в помятую алюминиевую кастрюлю. Потом долго раскладывает растопку. Сначала мелкие щепки. За ними палочки потолще. Отрывает лоскуток бересты — видно, что такой козырный материал старик бережет. Вот чиркает спичка. С шипением занимается береста. Начинает потрескивать и растопка. Наконец, занимаются дрова — и тут уже пламя гудит.
— … Бьется в тесной печурке Лазо… — ворчит дед, захлопывая дверку. Внук за столом, выставляет из объемистого мешка подарки:
— Вот, хамона попробуешь. А эта бутылка из Малаги, говорят, настоящее. А вот еще…
— Ладно-ладно. Хрен бы с ними, с обоями. Ну, гордись, Пигмалион. Понесем фигню в массы. На каждом флоте у нас имеется по эскадре туманников. А что с ними делать, один ты теперь знаешь.
Дед подходит к немного косому платяному шкафу, щелкает выключателем. Ругается:
— Опять нет контакта… — шевелит светодиодную полоску, пока та не вспыхивает белым.
— Приказ — с Чирка. А мундирчик тебе вот, — снимает вешалку с черным кителем, — Парадный отцу отдал, так что себе сам заказывай.
— Он говорил… вчера.
— А ты ему что…ну, если не секрет, конечно?
— Ровно три слова. Папка, говорю, прости засранца.
— А он что?
— А он буркнул: к деду заезжай, форму забери.
Старик подносит вешалку к люстре. Поворачивает так и этак. Бормочет:
— … хоть и дурак, не прост. И не пуста моя голова…
— В ней обитает ветер — подхватывает внук, — Девятибалльный ост!
— Тот, что приносит лето на острова!.. ладно. А что после боя там за пропадание связи было?
Внук мнется. Видно, что победную реляцию портить ему неохота.
— Так… Сбой автоматики. В бою там куда нам только не влепили. Вот и дергало… ходовые группы.
— А! — понимающе качает головой дед, — Сдается мне, задачу младшенького ты тоже раньше него распутал.
— Дед. Никаких намеков. Говорю же: сбой автоматики.
— Сбой… автоматики… — выдыхает капитан. Обувь он скинул, чтобы плыть. Из кителя выпутался тоже. Галстук с заколкой отвалился где-то по пути сам собой. Три кабельтовых — это по гладкой речке или в бассейне просто. При волнении хотя бы в пару баллов — уже задача. Только в дедовский кортик лейтенант вцепился, как в свое. Босой, остро вооруженный — и мокрый, как мышь.
Аватара стоит на нижней площадке трапа с прежним непроницаемым лицом. Потом наклоняется и выдергивает капитана из воды.
— Сам-то веришь в сбой?
— Нет, — отвечает капитан, — Я вот на облако смотрю… и кажется мне, понимаю.
— Что ты можешь понимать в нас?
— Чего ты боялась потерять. Потерять себя. А ты вообще сейчас — есть?
— Ты сам-то есть? На корабле — ты по уставу. Среди людей ты по правилам вежливости. По понятиям. По совести. И много там еще всяких правил.
— Там — это где?