— Сколько? — спросил . Франческо, притворившись вначале, будто он внимательно разглядывает совершенно испорченную шкурку.
Я заметил, что безумный чилиец вызывает у него жалость, и он готов дать ему, сколько тот ни попросит.
— Штаны этого синьора,— сказал чилиец, показав на меня рукой.
Франческо с трудом удержался от смеха, а я побледнел. Чилиец был безумен, но не глуп. Он заметил, что мои штаны лучше сохранились, чем штаны Франческо. Они тоже носили на себе следы долгого и трудного путешествия, но, более опытный в портняжном деле, я при помощи иголки и нитки поддерживал их в относительно приличном виде. Однако я один знал, чего мне стоили эти «реставрационные работы», да к тому же ни у меня, ни у Франческо не было запасных штанов. При всем моем сострадании к несчастному безумцу ему придется обойтись без столь важной части моего туалета. Он вполне логично пытался уберечь голую ногу от коварных проделок зимы, но и я в силу множества причин не испытывал желания встретить зиму в одних трусиках.
Хотя Франческо не прочь был оставить меня наедине с гостем и потом насладиться зрелищем моего постыдного бегства, он принял мою сторону. Взывая к гуманности, он предложил гостю в обмен на шкурку пуловер, две пары трусов, носки, несколько метров проволоки, пачку сахару, иголку и катушку ниток, но только не мои штаны. Однако гость настаивал.
Мы объяснили ему, что шкурка от сырости пришла в негодность и не стоит и одного песо.
И это не помогло! Тогда мы добавили к нашим дарам пакетик мате и несколько рыболовных крючков.
При виде крючков чилиец явно оживился. После этого мы извлекли из наших запасов еще три крючка.
Только теперь гость уступил; он уложил весь наш товар, не забыв упрятать в него и шкурку, которую хотел продать.
Я отвез его обратно, и не успел он сойти на берег, как уже начал что-то бессвязно бормотать.
Итак, наша дипломатия восторжествовала. Переговоры, грозившие вылиться в грубую ссору или даже в полную драматизма схватку, закончились вполне мирно. Мои штаны были спасены!
Едва я вернулся, мы поспешно сняли палатку и тронулись в путь. Нас бросало в дрожь при одной мысли, что придется провести еще одну ночь рядом с безумным чилийцем. Мы подплыли к берегу и пошли попрощаться с нашим новым знакомым. Когда он увидел, что мы собираемся отплывать, его глаза радостно блеснули. Наконец-то он опять останется один!
Наш приезд заставил чилийца заняться земными делами, приводившими его в полнейшую растерянность.
Он жил в сверхъестественном, метафизическом мире, и доступ в него глупым земным треволнениям был наглухо закрыт.
Когда мы протянули ему еще несколько подарков, он даже не подумал поблагодарить нас.
Прощаясь, Франческо сказал: — До новой встречи.
— Лучше не вспоминать о встрече,— ответил чилиец.
— Почему? — полюбопытствовали мы.
— Этой ночью я вычитал у звезд, что оба вы больше не вернетесь в Чокон.
— С нами что-нибудь случится? — спросил Франческо.
— Нет,— ответил чилиец.— Но больше вы сюда не заглянете.
— Непременно вернемся. По крайней мере я,— сказал Франческо.
Мы попрощались с хозяином ранчо и направили каноэ вниз по течению. И тут безумный чилиец помчался за нами по берегу.
— Если вернетесь,— кричал он,— если вернетесь, то не забудьте привезти мне новые штаны!
ЧЕТВЕРТАЯ ВСТРЕЧА: ЯГНЕНОК
Причалив у скал, где, по рассказам, было индейское кладбище, мы почти целый день взбирались по отлогим склонам, но никакого кладбища так и не обнаружили.
Каменная терраса наверху — этот своеобразный гигантский храм — и дикая окрестная природа наверняка могли навести индейцев на мысль отправлять здесь свои обряды, но только не похоронный.
Картина, которая открывалась с каменной террасы, была столь прекрасной, что они вряд ли захотели бы омрачать эту красоту присутствием зловещей гостьи — смерти... Возможно, изредка индейцы шутки ради и бросали в реку своих пленников, но обычно они предпочитали обращать их в рабов, особенно женщин (при этом они время от времени срезали пленным рабыням кожу со ступней, чтобы те не могли убежать далеко).
Скалы эти столь удивительны и необъятны, что могли породить не одну легенду.
После наших неудачных археологических поисков мы с новым рвением занялись охотой. Не следует забывать, что прежде всего мы были охотниками, какого бы мнения на этот счет я лично ни придерживался.
Мы приближались к Неукену, столице одноименной провинции, расположенной на левом берегу реки Лимая. Миновав этот городок, мы уже не сможем больше охотиться. Поэтому мы старались не терять сейчас ни единого часа. Целыми днями светило солнце, стирая малейшие следы сырости, проникавшей ночью в нашу несовершенную палатку.