— Перевозил ли ты сегодня кого–нибудь? — спросил он строго.
— Каждый день я кого–нибудь перевожу, — отвечал старик. — Я паромщик.
— Перевозил ли ты беглеца?
— Если ты скажешь мне, чем беглец отличается от любого другого человека, я смогу точно ответить на твой вопрос.
— Не знаю, — ответил человек, подумав, и опустился на лавку рядом со стариком. — Я никогда не видел его и не могу описать. Но в лице его ты наверняка разглядел бы страх.
— Я не смотрю на лица, особенно тех, кто выше меня ростом — солнце слепит мои старые глаза.
— Так значит, ты видел его! — воскликнул человек. — Иначе откуда бы тебе знать, что он выше тебя ростом?
— Получается, что так, — пожал плечами старик.
— Скорей! Скорей готовь своё корыто и переправь меня на ту сторону! — велел человек, поднимаясь и расклинивая рукоять ворота.
Через минуту древний паром уже тащился поперёк течения. Старик, пыхтя, вращал ворот, а пассажир разулся и сидел на краю парома, свесив усталые ноги в воду, отрешённо поглядывая на волны.
— Третьи сутки, — бормотал он. — Третьи сутки я преследую его, без отдыха и сна. Крепок же этот человек, если я ещё до сих пор не догнал его!
— Что сделал он? — пропыхтел старик закономерный вопрос. — Зачем ты гонишься за ним?
Преследователь посмотрел на него исподлобья.
— Я должен, — отвечал он, отвернувшись. И через минуту добавил:
— Скажи, старик… Ведь ты видел его, скажи мне, как выглядит этот человек? Силён ли он? Мелькнула ли в его взгляде безнадежность или он смотрел как победитель? Дрожали ли его ноги от усталости и страха, или он был бодр и свеж? Что сказал он тебе? Дерзка ли была его речь, или голос прерывался и затухал?
— Всего этого я не знаю, — отвечал паромщик, на минуту переставая вращать ворот. — Потому что я никогда не видел беглеца, и он мне ничего не сказал, кроме «спасибо».
— Я должен убить тебя, — покачал головой преследователь. — За то, что ты помог ему скрыться. И я убью тебя после того, как мы причалим.
Знойный день уступал место раннему вечеру. Над рекой становилось прохладно. Старик тяжело дышал, обессиленно упав на скамью, когда они пристали к другому берегу.
— Стар я стал совсем, — вздохнул он.
— Да, — согласился преследователь, вонзая под сердце старику нож.
— Я говорил, что убью тебя на этом берегу, — сказал он, вытирая лезвие о старикову рубаху.
— Говорил, — подтвердил паромщик.
— Я всегда делаю то, что говорю.
— Завидное умение, — покивал старик.
— Именно поэтому беглецу не уйти от меня.
— Что ты сделаешь, когда догонишь его? Тоже убьёшь?
— Не знаю.
— Ну что ж, — вздохнул старый паромщик, собираясь отойти в мир иной, — быть по сему. Вот только некому теперь будет перевозить людей с берега на берег. Я ведь бобыль — нет у меня ни детей, ни внуков, чтобы принять из длани моей рукоять ворота, ещё тёплую моим теплом. Даже оплакать меня будет некому.
— Кто–нибудь найдётся, — успокоил преследователь. — Так что почивай с миром.
— Да.
— Я скажу в ближайшей деревне, что место паромщика освободилось.
— Вот и ладно, — вздохнул старик и умер.
Скопец подслеповато вглядывался в густой сумрак, желая разглядеть приближавшегося человека.
— Кто ты? — спросил он, когда лицо пришельца осветилось слабой луной.
— Видел ли ты беглеца? — ответил пришелец вопросом на вопрос.
— Это зависит от стоимости ответа. Я скопец и подслеповат, но не настолько, чтобы не увидеть бегущего. Дай мне денег, и я скажу тебе всё.
— Зачем оскоплённому деньги? Ведь ты даже не сможешь потратить их на утехи продажной любви.
— И не собирался тратить золото впустую, — усмехнулся скопец. — Просто ни одна женщина не пойдёт замуж за такого, как я, если у него не будет денег.
— Хорошо, — кивнул преследователь, — я дам тебе два золотых.
— Три.
— Я дам тебе три золотых.
Евнух удовлетворённо кивнул и протянул руку.
— Так видел ли ты беглеца? — три лунно–жёлтых кругляшка звякнули, перейдя из руки преследователя в потную ладонь евнуха.
— Я видел множество беглецов. Всегда кто–то от кого–нибудь бежит в этом мире.
— Мне нужен один. Тот, который.
— Он прошёл через деревню три часа назад.
— Прошёл?.. Разве он не бежал? На лице его не было отчаяния безысходности? Страха перед тем мгновением, когда моя рука схватит его за волосы? Разве он не прислушивался на бегу, боясь учуять топот моих ног за спиной?
— Ничего этого не было. Он не торопясь прошёл через деревню и даже остановился у колодца, чтобы напиться. Спокойно поговорил с нашим пастухом. Зашёл в лавку, чтобы купить пару лепёшек и варёных яиц на дорогу.