— Не торопясь…
— Быть может, он не знает, что ты преследуешь его.
— Что ты говоришь, скопец! — разгневался преследователь. — Он не может не знать. Иначе зачем бы ему бежать.
— Он не бежал, говорю тебе.
— Наверное, уже совсем обессилел и смирился с близким концом.
— Тебе лучше знать, — пожал плечами евнух и отвернулся, чтобы спрятать деньги.
— Я ухожу, — сказал преследователь. — Разнеси по деревне, что место паромщика свободно.
— Неужели?! — обрадовался евнух. — Неужели старый паромщик наконец–то сдох?!
— Да, я убил его.
— Что ж, теперь у меня есть и работа! — улыбнулся скопец, направляясь к реке.
Уже через минуту гадалка прокляла тот день, когда её сумасшедший отец наполнил жизнетворным семенем утробу своей жены.
— Я проломлю тебе голову, — сказал преследователь, садясь за стол у камина, напротив гадалки. — Вот этой кочергой. Если твоё предсказание окажется неправильным.
— Моё предсказание не может быть правильным или неправильным и оно не способно изменить судьбу.
— Тогда какой в нём прок?
— Это каждый решает для себя сам. Я всего лишь гадалка.
— Понятно. Бойся неправильного предсказания, гадалка.
— Всегда боялась.
— Теперь бойся ещё больше.
— Уже боюсь.
— Тогда начинай предсказывать.
Горсть медяков звякнула о стол, рассыпанная рукой женщины. Она принялась рассматривать монеты, то шевеля губами, то скорбно поджимая их.
— Твоё селение ждёт неурожай, — сказала она через минуту.
— Мне плевать на урожай. Мне нужен беглец, — сурово произнёс преследователь, и рука его потянулась к кочерге, прислонённой к очагу.
— Через полтора года король умрёт, — продолжала гадалка.
— Счастливый путь ему, — равнодушно отозвался преследователь.
— Твоя сестра родит двойню.
— Придётся сдать в приют — ей не прокормить ещё двоих.
— Через три месяца после смерти короля начнётся великая война, и…
— Ты скажешь мне что–нибудь о беглеце? — оборвал преследователь гадалку. — Где и когда я догоню его?
— Об этом мне ничего не известно, — отвечала та.
— Плохо, — пожал плечами преследователь и размозжил ей голову кочергой.
Огонь в камине полыхнул напоследок и угас.
— Сколько я должен тебе за гадание? — спросил преследователь, бросая кочергу на угли. Приставший к ней окровавленный рыжий локон затрещал.
— Один сребреник, — отвечала истекающая кровью гадалка.
Преследователь бросил на стол монету и направился к выходу. Глаза его тускнели усталостью бесконечной погони, он еле волочил ноги. Белый кругляшок серебра затерялся в россыпи меди.
— Зачем ты умертвил меня? — спросила предсказательница, выходя вслед за своим убийцей на крыльцо.
— Ведь я предупреждал, что разнесу тебе голову за неправильное предсказание.
— Но я всё предсказала правильно!
— Ты ничего не поведала мне о главном, гадалка.
— Быть может, никакого беглеца и вовсе нет?
— Если ты не сдохнешь сейчас и будешь продолжать молоть разную чушь, я ударю тебя кочергой ещё раз!
— Хорошо, я умру, — вздохнула гадалка и замертво повалилась на ступени.
— Как неожиданно пришла зима! — вздохнул старый вождь, провожая глазами падающие снежинки.
— Зима всегда приходит неожиданно, — кивнул ещё более старый жрец.
— Это так, — грустно улыбнулся вождь. — Каждый раз мы ждём её с самого лета, и каждый раз ей удаётся нас обмануть.
Он повернулся к гостю, сидящему у костра:
— Кто ты, человек?
— Не знаю. Или не помню.
— Что привело тебя в наши земли?
— Не что. Кто.
— И кто же?
— Беглец. Видели вы его?
— В своей жизни я видел много беглецов, — задумался вождь. — Который из них тебе нужен?
— Тот самый.
— Многие хотели бы догнать этого беглеца, — вмешался жрец. — Многих преследователей я знал.
— Он — мой, — отвечал преследователь. — Поэтому никто и не догнал его.
— Все мы чьи–нибудь беглецы, — задумчиво помотал головой жрец. — И все мы чьи–нибудь преследователи. Воистину, мир состоит из тех, кто бежит и тех, кто догоняет.
— Это так. Но у меня нет времени на мудрые мысли, — напомнил преследователь.
— Но наверняка найдётся часок, чтобы выпить с нами доброго вина, — радушно улыбнулся вождь. — Урожай был хорош.
— Я не могу пить вино, пока не догоню его. Не могу ни есть мясо, ни любить женщин, ни радоваться вновь народившимся, ни провожать ушедших, ни бросать зерно в землю, ни пожинать спелые колосья… Мне нужно догнать его.
— И что будет, когда ты его догонишь? — вопросил жрец.
— Я успокоюсь, — отвечал преследователь, поднимаясь и на дрожащих от усталости ногах направляясь к дороге.