— Ради этого стоит умереть вдали от дома, — кивнул вождь.
— Я не собираюсь умирать, — возразил преследователь, не оборачиваясь.
— Зима всегда приходит неожиданно, — усмехнулся жрец.
— Когда–то я тоже преследовал его, — сказал умирающий, ложась вдоль дороги, утопающей в весенней слякоти.
— Его?
— Ну или другого, не всё ли равно.
— Мне — нет, — покачал головой преследователь опускаясь в грязь, рядом с умирающим.
— Когда–то мне тоже было не всё равно, — печально улыбнулся тот. — С тех пор прошло и десять и двадцать лет, а потом — ещё больше. И многое изменилось.
— Главное — не меняется.
— Меняется в первую очередь именно главное. И только второстепенное остаётся неизменным. Я слишком поздно это понял.
— Просто ты позволил отчаянию съесть себя, — возразил преследователь, наблюдая, как тает в грязной луже белая монета его плевка.
— Я не позволял, — слабо качнул головой умирающий. — Да оно и не спрашивало позволения… Сколько уже месяцев или лет гонишься ты за ним?
— Не считал, — пожал плечами преследователь. — Что может быть глупее, чем считать уходящие дни!
— Твоя правда. Однажды я стал считать и сбился со счёта.
— Их было так много?
— Нет, просто мне стало страшно.
— Можешь заняться подсчётом теперь, чтобы скоротать последние минуты. Бояться всё равно уже больше нечего.
— И ты опять прав: чего бояться тому, кто готовится в плавание против течения времени.
— А мне — пора, — кивнул преследователь, поднимаясь, кряхтя и опираясь на палку.
— Ты не поможешь мне умереть?
— Нет. Ты должен уметь это сам. А если не умеешь, так у тебя ещё осталось немного времени — как раз хватит, чтобы научиться.
— Я так долго гнался за тобой, — беззубо улыбнулся преследователь, присаживаясь и дрожащей рукой кладя рядом свой древний посох. — Я так долго гнался за тобой, что уже и не помню — зачем.
— Так всегда и бывает, — отозвался беглец.
— На губах моих нет вкуса победы, — продолжал преследователь, пропуская слова беглеца мимо ушей. — Только горечь.
— Это горечь поражения.
— Неужели я проиграл?
— Ты не выиграл.
Они смотрели друг другу в глаза и во взглядах их не было ни ненависти, ни радости от состоявшейся встречи.
— Странное чувство, — горько улыбнулся преследователь, — мне не хочется тебя убивать.
— Гадалка ошиблась, — отвечал беглец. — Твоя сестра не родила двойню. У неё вышла тройня.
— Их сдали в приют?
— Нет, слава богам. Иначе сейчас у нас не было бы президента.
— Ну что ж, — пожал плечами преследователь, — значит, я всё же не зря разбил ей голову кочергой.
— Если бы можно было так просто разбить кочергой голову судьбе, тысячи кузнецов сделали бы себе состояние.
Преследователь достал из рукава свой верный нож. Клинок немного затупился от времени, консервных банок, твёрдой колбасы и чёрствого хлеба, но потёртая наборная рукоять по–прежнему ложилась в руку удобно и гладко. Вот только рука была уже не та.
— Столько лет… — пробормотал он. — Столько лет я гнался за тобой.
— Целую жизнь, — подсказал беглец. — Или даже больше.
— Больше жизни я догонял тебя, — продолжал преследователь, — и теперь… вот же странность!.. теперь я знаю, что ты мне вовсе и не нужен. Я гнался не за тем.
— Обычная история, — улыбнулся беглец.
— Но убить–то я тебя должен, раз уж догнал.
— По всему выходит, что так. И никто тогда не скажет, что жизнь твоя прожита напрасно.
Преследователь бросил на беглеца быстрый взгляд — ему почудился подвох в этих словах, ирония в голосе. Но глаза беглеца были чисты и спокойны. Кажется, он и вправду так думал, как говорил.
— Зато я не видел, как старилась моя жена, — произнёс преследователь, отвечая почудившейся издёвке. — Это стало бы мне горше смерти.
— И то верно, — кивнул беглец.
Пошёл снег. Снежинки таяли, пролетая над костром, и тут же испарялись. Костёр потрескивал задумчиво и почти не дымил — дрова были сухи. Два старца сидели друг против друга и волосы их под снегом становились ещё белее.
«Зима всегда приходит неожиданно, — вспомнил он слова вождя. — Каждый раз мы ждём её с самого лета, и каждый раз ей удаётся нас обмануть».
Надо было их тоже убить, зря он этого не сделал тогда. Двумя обманутыми стало бы на земле меньше. Эх, да что уж там, всех ведь не избавишь.
— Я ударю тебя в сердце, — сказал он, беря нож на изготовку. — Надеюсь, мне удастся попасть точно и не причинить тебе лишних страданий.
— Страдания никогда не бывают лишними, — пожал плечами беглец. — Как и жизнь никогда не кончается вовремя.