До нитки промокший, Костя набрёл на беседку в Лунном парке, неподалёку от Потёмкинской лестницы, забрался на стол, свернулся на нём калачиком и пролежал так до утра. Раздёрнутыми глазами смотрел он в ревущую толщу тьмы, изредка прошиваемую разрядами молний, и впервые в жизни не боялся ее.
Он хотел умереть.
— Что же он? Умер?
— Умер.
— А ты?
— А я — трамвай.
— А трамвай?
— Поле.
— А поле?
— Человек.
— А человек?
— Бог.
— А Бог?
— Дьявол.
— А Дьявол?
— Я.
— А трамвай?
Chicago, 1987