Также стоит оглядываться и на других участках пути. Немного
садистская игра — изучение лиц на встречных эскалаторах. Понятно,
бывают экземпляры, и без лиц достойные изучения. Вот что
интересно — фрукт «Памелас» назвали в честь актрисы, или она –
просто рекламный ход банановых республик? Первое
издевательство в том, что если и усмотришь знакомого — долго бежать туда
— обратно, и все спешат. Второе — вот это действительно
мучение, когда встретишь, скажем, экземпляр редчайшей бабочки –
близок локоток, да не оближешь. Да и кишка тонка.
***
— Ну и почему «дыня»?! Самый попсовый табак! — фыркает Лысый.
— Конечно, вам, эстетам, «розу» подавай. Помада — вкус, знакомый с детства.
— Ну, это тебе, может, и знакомый…
— А тебе нет? — лукаво стреляет глазами Мышка.
Лысый краснеет, но не теряется: «Предпочитаю блеск, он повкуснее
будет», и озаряет всех голливудской лягушачьей улыбкой.
Я деликатно покашливаю в кулачок: «Уголь-то кому раздувать?»
— Кто придумал — тот и в?да! — хором отвечают мне.
Кальян и вино — мне всё равно.
***
И вот выход с эскалатора — место, где подставы никогда не ждёшь.
Можно позволить себе расслабиться. Поднять мыски, разрешая
эскалатору вывезти тебя на этаж — и тут же получить стальной
набойкой «лонсдейла» в лодыжку!
— Эй, кучерявый! Чё, оглох что ли?!
Разворачиваюсь в «чао ма тане», для них — отпрял от неожиданности.
Три отъетые красные хари, разит спиртным, спортивные костюмы.
Кулак с правильно зажатой свинчаткой уже начинает своё
движение, но сенсор палит мусора, который так кстати предлагает
ребятам пройти в отделение. Молча сплёвываю и продолжаю
путь. Ребятки спешат сделать то же, обгоняя меня, но серьёзной
армянской внешности мужчина кладёт заводиле руку на плечо и
безукоризненно произносит: «Мальчик, тебе — туда».
***
Когда куришь такие кальяны — опасно близко подходишь к грани между
человеком и растением. Как не хочется стать уткой-кустом из
«чёрного плаща» и быть растерзанным жадной до витаминов и
клетчатки толпой, как «парфюмер». Я вдыхаю дым обыкновенных
листьев табака, густо намазанных ароматическим маслом. Это
факт. Но восприятие говорит мне, что я принимаю в себя дух дыни.
Её вкус, запах, консистенция пропитывают мои лёгкие и
слизистую гортани. Они растворяются в жидком кислороде и уходят в
мою кровь. И это ощущение не исчезает с выдохом, а я делаю
новую затяжку. Дыня пропитывает моё тело и разум. Я сам
превращаюсь в дыню. Кажется, укуси за палец — и брызнет сладкий
прозрачный сок.
Ангел
В цвете важны не только глаза, но и волосы. Они тоже бывают золотыми.
Но, как и золото, существенно различаются по оттенку. Светланченко
не была блондинкой, она была рыжей. И коль уж проводить аналогию
с золотом, тянула на низкосортное турецкое, в народе именуемое
«рыжухой». Цикоридзе это, впрочем, нисколько не смутило как представителя
тёмных сил, и в качестве оного он поддался этому мистическому
притяжению. Ему стало интересно с ней поиграться. Как кошка с
мышкой, как учёный с крысой, как любопытный ребёнок с игрушкой
или домашним животным. Как колдуну с душой. Этакое, знаете ли,
холодное и отстранённое, убийственное любопытство без капли жалости
или сочувствия. Собственно говоря, у меня Цикоридзе ассоциируется
с двумя личностями: Печориным и Санкт— Петербургом. Да, насчёт
личностей я не описался. Скоро сами поймёте, почему. От Печорина
у него это самое холодное любопытство, ставящее его выше всех
прочих людей и дающее право на эксперименты над ними. Плюс: чисто
печоринская безбашенность и отвага, презрение к трудностям и боли.
Сила, позволяющая преодолевать любые препятствия. Помните «фаталист»?
Офицерская рулетка, прыжок в окно к сумасшедшему убийце — всё
это вполне в его духе. А от Питера в нём — тьма. Суть вышеупомянутого
понятия применительно к данному контексту я сейчас разъясню. Начну
издалека. Несколько тысяч лет до возведения Петрограда на его
месте мёртвым грузом лежали болота. Слово «мёртвым» в данном случае
не метафора. Болото — это олицетворение смерти в природе. В болоте
умирает всё. Звери, травы, цветы, деревья, солнечный свет. Только
мох— падальщик процветает там вовсю. Сама причина появления болота
— это смерть. Это его корень и рождение. Топь — это мёртвая земля.