-Алло, здравствуйте Сергей Сергеевич, рад вас слышать...
-Не ври, не ври, не так уж и рад. Ну и ладно, мы люди не гордые, нас в двери, а мы в окно. Встретится надо, поговорить, Вадим Витальевич.
-А зачем? То время прошло, на дворе другое время, что тогда было нельзя - сейчас по телевизору болтают... Я не понимаю, зачем мне с вами встречаться.
-Время говоришь другое... Время другое, а люди те же. И на своих местах-постах. Вот что, товарищ Воронин, давай-ка бросай херней маяться, я сказал - надо встретится, значит надо. А уж когда встретимся и поговорим, тогда и решим вместе - другое время настало или только это кажется тебе. Все понял, товарищ Воронин?.. И не зли меня... -Все понял, - эхом отозвался Вадим Витальевич, прекрасно понимая, что на встречу идти придется, черт их знает, сволочей, что могут сделать, какую гадость выкинуть...
-Куда приезжать? -
стараясь сохранить в голосе утраченное достоинство и радость от жизни, спросил Вадим Витальевич ненавистного Сергея Сергеевича.
-Куда последний раз приезжал - туда и приедешь. Надеюсь - адрес помнишь. В шестнадцать ноль ноль. Не опаздывай, товарищ Воронин.
Гудки в трубке сообщили Вадиму Витальевичу о конце разговора. Сволочи... почти всхлипнул он и аккуратно положил трубку. Ненавижу...
Чиркая золотым «Ронсоном» закурил внеочередную сигарету и закашлялся до слез, подавившись дымом. Ненавижу...
Вадим Витальевич Воробьев был порядочная сука. Он сам себя так называл в редкие моменты душевной откровенности. Так как начиная с ранней юности, с трепетных, от юношеского онанизма, школьных лет, Вадик, как его звали дома и в школе, «стучал» на окружающих. То есть доносил... И что интересно - с самого раннего своего «стука» доносил не ради идеи или там каких-то глупых принципов, нет, а просто корысти для. В школе Вадик стучал завучу на одноклассников ради хорошей характеристики и помощи в выпускных экзаменах, так как не хотел оставаться в своем родном подмосковном городке на всю жизнь. И благодарная Софья Лазаревна, Софи-с-бровями - школьное прозвище завуча, вывела Вадика на золотую медаль... Стучал Вадим и в университете, сначала на общественных началах в комсомольскую организацию и деканат, но затем и на постоянной, профессиональной основе, дав подписку в «особом отделе», за черной, обитой дермантином дверью без номера и таблички, второй этаж основного корпуса Московского университета. За что и был распределен в Москве, а не в Тьму-Тараканию... Дал подписку и получил агентурную кличку «товарищ Воронин», так как было положено иметь кличку на ту же букву, что и фамилия, ну что бы ассоциации навевало... По крайней мере так объяснил куратор Вадима Витальевича, молодой улыбчивый Сергей Сергеевич, примерно ровесник товарища Воронина, субъект без ярко выраженных примет.
Стучал Вадим Витальевич и на сослуживцев, успешно продвигаясь по служебной лестнице, стучал везде, где работал, на знакомых, приятелей и... Друзей конечно у него не было, друг всегда норовит пакость сделать, жену трахнуть иди любовницу увести или к примеру, настучать...
К 88 году, когда объявили и перестройку, и ускорение, и гласность, а за одно и кооперативы разрешили, расчетливый Вадим Витальевич, будучи не дураком, понял - началось!.. Чем кончится - неизвестно, может быть как нэп, расстрелами, но у него-то индульгенция в кармане лежит, стучал же, не должны забыть, так сказать прививку сделал...
Уволился он с последнего малохлебного места работы, издательство государственное, коммунистов и жополизов печатало, и те и другие безталантные графоманы, там он отдел возглавлял, уволился и кинулся в волны мутные кооперации и предпринимательства...
У, гад, подрезал, нервно зевнул Вадим Витальевич в адрес водителя летящей неизвестно куда «Волги», выровнял «девятку» и нажав на педаль, устремился дальше, внимательно следя за обстановкой вокруг.
...Сначала купля-продажа, снабжение населения книгами, попросту спекуляция, в одной области покупали, в другой продавали, книга источник знаний, знаний и дохода, госструктуры не расторопные, вот мы и... хе-хе-хе... Затем кооперативное издательство и вот - все имеет, все, к демократам не полез, хотя и звали, есть, есть среди прежних приятелей, на кого стучал, ниспровергатели устоев, есть, но не пошел, пойдешь к ним, а следом Сергей Сергеевич за информацией, почти три года его гада не видел... еще бы лет сто не видеть. ... а тут такое дело или стучать или деньги делать...
Взвизгнув тормозами по расчищенному асфальту, Вадим Витальевич вкатил «девятку» во двор хмурого шестиэтажного дома постройки начало века, стены которого были облицованы плиткой, местами уже отвалившейся. Дом, как помнил он, был без лифта, а значит придется переться на шестой последний как дурак.... Запарковав между старенькой «победой» и слегка помятым «запорожцем», Вадим Витальевич направился к подъезду. На что рассчитывают - непонятно, неужели не ясно - время другое и не стучать надо, а деньги делать, деньги, деньги, деньги, уф! еле дошел, эти старые дома два этажа как новых три, а то и с половиной...
Не успев поднять руку к потертой кнопке звонка на косяке ободранной двери, Вадим Витальевич оказался лицом к лицу с бывшим? да, бывшим! своим куратором, Сергеем Сергеевичем.
-Заходи, заходи, Вадим Витальевич, как говорят в народе нашем - проходи, гостем будешь, бутылку поставишь - хозяином будешь, ха-ха-ха-ха!..
Проходя в просторную прихожую, снимая дубленку, шарф и шапку, пристраивая их на старой знакомой дубовой вешалке, отряхивая якобы от снега, итальянские ботинки, Вадим Витальевич исподтишка оглядывался. Все как было раньше, ни чего не изменилось, застывшее время пятидесятых годов... Мебель, ящик полированный с матерчатым квадратом радио, темное зеркало, люстра - копия театральной, только размером поменьше...
-Ну что, ни чего не изменилось, Вадим Витальевич? - поинтересовался бывший? да, бывший куратор, одетый во что-то серое, неприметное и непритязательное, в меру потертое и аккуратное,
-Здесь не изменилось, -
сделал ударение на «здесь» Вадим Витальевич и поддернув брючины французского костюма, не «Карден», но все же, уселся на старый, покрытый потертым темно-вишневым плюшем, диван.
-Ну-ну, -
усмехнулся куратор и глухо стукнув стулом об пол, покрытый вытертым ковром, уселся напротив гостя.
-Как поживаете, товарищ Воронин? Вадим Витальевич по пути на эту агентурную квартиру не только тщательно предавался воспоминаниям о своем стукаческом прошлом, но и не менее тщательно проработал и отрепетировал предстоящий неприятный разговор.
-Давайте Сергей Сергеевич, сразу расставим точки над «и». От своего прошлого я не отрекаюсь, если увижу что интересного - сразу позвоню, номер я запомнил на всю свою жизнь, но возврата к прошлому не может быть. По крайней мере в данный временной отрезок жизни. Потому что ни я вам в своей нынешней жизни ни чем полезен быть не могу, а менять свою жизнь в угоду вам я не собираюсь, ни вы мне не чего дать сейчас не можете, ни дать - ни забрать.
Вадим Витальевич облизнул пересохшие губы и оторвал взгляд от узора на стареньком ковре, лежащем под ногами, скользнул взглядом по комнате - одно старье, и продолжил, стараясь избегать взгляда Сергея Сергеевича.
-У вас генералы на экранах телевизоров и страницах газет каются, может быть даже и по заданию, но мне то какое с этого дело? Ни какого, ославить меня вы можете, кто-то руку мне перестанет подавать, переживу, пару-раз набьют мне морду, даже в милицию не обращусь - зачем пыль поднимать, у вас все a наверху трещит, а вы Сергей Сергеевич, меня давно умершим товарищем Ворониным попугиваете... Смешно.
Высказав подготовленное и отрепетированное, Вадим Витальевич поднял глаза на бывшего? да-да, бывшего куратора. Тот сидел молча, не сводя с гостя спокойного взгляда серых глаз в легкой сетке морщин, спокойно и неторопливо пожевывал губы, как бы в раздумье, теребя кисти так же плюшевой скатерти того же вишневого цвета близ стоящего круглого стола той самой славной эпохи - Вождь, Партия...