(Шагнул к ней; стоит, покусывает кончик языка, высунутый меж зубами. Тихо.) Сейчас подумаем... а почему бы и правда не побаловаться с вами... что ж, пожалуй, вполне сойдете...
БЛАНШ (отступает в спальню). Назад! Не подходите. Ни шагу, а то...
СТЭНЛИ. А то?..
ЕЛАНШ. Плохо вам будет - света белого не взви-дите. Вот посмотрите!
СТЭНЛИ. Так что же вы выкинете теперь?
Оба уже в спальне.
БЛАНШ. Добром вам говорю - оставьте, вы меня и так уже довели.
Он делает еще шаг вперед. Бланш схватила со стола бутылку, с размаху разбивает ее и решительно встает с ним лицом к лицу, крепко сжимая в руке отбитое горлышко
бутылки.
СТЭНЛИ. Это еще зачем?
БЛАНШ. Да так... исполосую вам физиономию вот этим острым концом.
СТЭНЛИ. Да уж, с вас станется.
БЛАНШ. Увидите. Попробуйте только...
СТЭНЛИ. А-а... Так вот вы как, хотите - пропадать так с музыкой. Ну что ж, - милое дело! - будь по-вашему. (Бросился на нее, опрокидывает стол. Она с криком отбивается горлышком бутылки, нанесла удар, но он перехватывает у нее руку в запястье.) Ну и тигр... Ну и тигр! Да бросьте же вы это горлышко! Ну!.. Мы же назначили друг другу это свидание с первой же встречи.
Бланш застонала. Горлышко бутылки падает на пол. Она опускается на колени. Стэнли подхватывает это безвольно обмякшее тело на руки, несет на постель.
В "Четырех двойках" надсадно загнусавила труба под сурдинку,
с грохотом рванул ударник.
КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ
Несколько недель спустя.
СТЕЛЛА занята укладкой вещей Бланш. В ванной с шумом бежит вода из крана.
Портьеры между кухней и спальней задернуты примерно лишь наполовину так, что видно сидящих вокруг кухонного стола игроков в покер: СТЭНЛИ, МИТЧ, СТИВ, ПАБЛО. В кухне все точно так же, как в недоброй памяти покерную ночь - та же атмосфера грубой, инфернальной мужской откровенности. А сам дом, все здание словно вставлено, как в раму, в сияющую лазурь безоблачного неба. Стелла бережно складывает в кофр одно за другим цветастые платья Бланш и плачет.
По лестнице сверху спускается ЮНИС, вошла в кухню. Голоса играющих зазвучали громче.
СТЭНЛИ. Рассчитывал на стрейт, и так оно и вышло, бог свидетель!
ПАБЛО. Maldita sea tu suerte1!
СТЭНЛИ. Говори по-людски, гризер2
ПАБЛО. Да просто зло берет, до чего тебе,, кобелю, сегодня удача.
СТЭНЛИ (в полном упоении собой). А что вы все смыслите в удаче! Удача с тем, кто знает свою уцачу и не колеблется. Вот, например, в Салерно... я был убежден, что мое везение при мне. Ясно было, что прикупить до пяти четыре к одной на руках нечего и думать - простой расчет!... а я - свое... и вышло по-моему. Такой у меня закон. И только тот и ведет забег в этой житухе по маленькой, кто верит в свою удачу!
МИТЧ. Все "я", да "я"... Я-я-я!.. Я - такой. Я ^- сякой!.. Драл-драл-драл! ...Был-был-был!..
1 Вот не везет! (испян.)
2 Презрительное прозвище мексиканцев в США.
Стелла прошла в спальню, складывает вещи.
СТЭНЛИ. Что это с ним?
ЮНИС (проходя мимо играющих). Всегда говорила, мужики - твари бессердечные и бесчувственные, но уж такое просто и неслыханно. Дойти до такого уж свинства!.. (Прошла за портьеры, в спальню.)
СТЭНЛИ. Что это с ней?
СТЕЛЛА. Как там малыш?
ЮНИС. Спит себе сном праведника. Вот, принесла вам винограду. (Положила несколько грощцей на скамеечку. Понизив голос.) А что Бланш?
СТЕЛЛА. Принимает ванну.
ЮНИС. Как она'
СТЕЛЛА. Ничего не ест, а только все просит пить.
ЮНИС. Как вы ей сообщили?
СТЕЛЛА. Сказала, что мы договорились... что удалось устроить на отдых на лоне природы. А у нее это тут же как-то переплелось в уме с Шепом Хантли.
БЛАНШ (чуть приоткрыла дверь из ванной). Стелла.
СТЕЛЛА. Да, Бланш?
БЛАНШ, Если, пока я в ванной, мне позвонят, запиши номер телефона и скажи, что я сразу же позвоню.
СТЕЛЛА. Хорошо.
БЛАНШ. Да посмотри, не помет ли костюмчик из желтого шелка - в нем прохладней... Если он не очень помят, надену. А на лацкан приколю своего морского конька - ту серебряную брошку с бирюзой. Поищи в коробочке сердечком, в ней у меня всякая мелочь. Да, вот еще, Стелла... там же толь
ко посмотри хорошенько - должен быть букетик искусственных фиалок. Приколю их морским коньком на отворот жакета. (Закрыла дверь.)
СТЕЛЛА (оборачивается к Юнис). Не знаю, правильно ли я поступила...
ЮНИС. А что вам оставалось?
СТЕЛЛА. Поверь я тому, что она рассказывает... да как же мне тогда оставаться со Стэнли, как мне тогда жить с ним?
ЮНИС. И не верьте ни единому слову. Жизнь не остановишь. Что бы там ни случилось, а раз уж взялся, знай тяни свою лямку.
БЛАНШ (снова чуть приоткрыв дверь из ванной). Кроме вас - никого?
СТЕЛЛА. Никого, Бланш, никого. (К Юнис.) Скажите ей, что она у нас сегодня очень красивая.
БЛАНШ. Задерните портьеру... пройти.
СТЕЛЛА. Задернута, задернута.
СТЭНЛИ. ...Сколько прикупаешь?
ПАБЛО. Пару.
СТИВ. Три.
БЛАНШ (появляется в янтарном свете, хлынувшем из двери. В красном атласном халатике, скульптурно подчеркивающем каждую линию, каждый изгиб ее тела, вся она сейчас трагически прекрасна, ослепительна. И тут же становится внятно различим мотив полечки, который она словно несет с собой. С лихорадочным оживлением, в котором прорываются истерические нотки). Только что вымыла волосы.
СТЕЛЛА. А-а...
БЛАНШ. Кажется, только плохо промыла. ЮНИС. Какие чудесные у вас волосы! БЛАНШ (клюет на эту приманку). С ними одни только хлопоты. Мне не звонили еще, не спрашивали меня? СТЕЛЛА. Кто не спрашивал? БЛАНШ. Шеп Хантли...
СТЕЛЛА. Да нет еще, пока не спрашивал, родная. БЛАНШ. Странно. А я...
При звуке ее голоса рука с картами у Митча бессильно, словно в изнеможении, опускается на стол, взгляд становится рассеянным, невидящим.
СТЭНЛИ (хлопает его по плечу). Эй, проснись!
Бланш испуганно подняла руку, словно для защиты; беззвучно, одними губами, шепчет имя человека, которого узнала по голосу. Стелла поскорей отворачивается в сторону. Бланш с оправленным в серебро зеркальцем в руке застывает в таком скорбном недоумении, что, кажется, в лице ее сейчас вся горечь знания и опыта человеческого... В конце концов она все-таки совладала с собой, но голос дрожит: вот-вот начнется истерика.