Стелла. В чем же она, твоя правда?
Бланш. Моя? Ты вышла замуж за сумасшедшего!
Стелла. Нет.
Бланш. Да! Ты в омуте еще почище моего. Только ты закрываешь на это глаза. А я не стану сидеть сложа руки. Я еще соберусь с силами и начну новую жизнь!
Стелла. Да?
Бланш. А ты со всем примирилась. И это никуда не годится. Ведь ты же еще молода. Ты еще можешь выкарабкаться.
Стелла (медленно и с ударением). Нет нужды!
Бланш (не веря ушам своим). То есть как, Стелла?
Стелла. Я сказала: незачем мне выкарабкиваться, мне и так неплохо. Посмотри на эту конюшню в комнате. На пустые бутылки! Они распили вчера два ящика пива! Сегодня утром он обещал не затевать больше дома игры в покер, но кто же не знает, чего стоят такие зароки. Ну и что же! Раз для него это такое же развлечение, как для меня кино и бридж. Так что убеждена – все мы нуждаемся в снисходительности.
Бланш. Я не понимаю тебя.
Стелла поворачивается к ней.
Не понимаю твоей апатии. Что за китайскую философию ты исповедуешь?
Стелла. Что?
Бланш. А все эти оговорки, этот твой лепет… «всего одна лампа… пивные бутылки… конюшня на кухне…» – как будто все так и надо.
Стелла неуверенно смеется и, подняв веник, вертит его в руках.
Ты что, нарочно трясешь его мне в лицо?
Стелла. Нет.
Бланш. Перестань. Оставь веник в покое. Я не хочу, чтобы ты прибирала за ним!
Стелла. А кто же приберет? Ты?
Бланш. Я? Я?!
Стелла. Нет, конечно. Я и не говорю.
Бланш. Постой, сейчас мы пораскинем умом… если только я еще что-то соображаю… Нам с тобой надо раздобыть денег, вот он – выход!
Стелла. Что ж, деньги, конечно, никогда не помешают.
Бланш. Слушай. У меня мысль. (Дрожащей рукой вставляет сигарету в мундштук.) Помнишь Шепа Хантли?
Стелла отрицательно качает головой.
Ну, как не помнишь! Шепа Хантли! Я с ним училась в колледже, мы всюду бывали вместе; считали, что он за мной ухаживает. Ну, так вот…
Стелла. Да?..
Бланш. Зимой мы с ним встретились. Ты знаешь, ведь на рождественские каникулы я ездила в Майами.
Стелла. Нет, не знала.
Бланш. Ездила. Я решила, что, тратясь на эту поездку, пускаю средства в оборот и что предприятие мое тут же окупит себя – должна же я встретить там хоть кого-нибудь с миллионом долларов!
Стелла. И встретила?
Бланш. Да. Шепа Хантли. Я видела его на Бискайском бульваре в сочельник, в сумерки… он садился в машину – «кадиллак» с откидным верхом, в целый квартал длиной…
Стелла. В городе такой и не развернешь, пожалуй.
Бланш. Ты слышала о нефтяных скважинах?
Стелла. Да… вроде есть такие.
Бланш. У него нефтяные скважины по всему Техасу. Техас буквально льет золото ему в карман.
Стелла. Ну и ну…
Бланш. Ты знаешь, как я равнодушна к деньгам. Сами по себе они меня не интересуют – лишь постольку-поскольку… Но он мог бы… да ему ничего не стоит!..
Стелла. Что именно, Бланш?
Бланш. Ну, открыть для нас с тобой дело… оборудовать магазинчик, что ли.
Стелла. Какой еще магазинчик!
Бланш. Ну, какой… а не все равно? Да ему это не будет стоить и половины тех денег, которые его жена просаживает на скачках.
Стелла. Так у него жена?
Бланш. Милая моя, да разве я очутилась бы здесь, не будь этот парень женат?
Стелла смеется.
(Вскочила, подбегает к телефону. В трубку, резко.) Телефонистка! Дайте телеграф.
Стелла. Здесь автоматическая линия, милая.
Бланш. Я не знаю, как набрать, я…
Стелла. Набирай «Д».
Бланш. «Д»?
Стелла. Да – дежурный.
Бланш (поразмыслив с минутку, кладет трубку). Дай карандаш. Где бумага? Лучше сначала написать… отправим письмо. (Подходит к туалетному столику, отрывает листок из книжечки косметических салфеток, взяла карандаш для бровей – вот она и во всеоружии.) Так, дай только соберусь с мыслями… (Кусает карандаш.) «Дорогой Шеп. Мы с сестрой в отчаянном положении».
Стелла. Ну уж извини!
Бланш. «…Мы с сестрой в отчаянном положении. Подробности – потом. Что бы вы сказали, если…» (Бросила карандаш на стол, встает.) Нет, попросишь так, в простоте – ничего не выйдет.