Она: И что?
Он: И вылез-таки из телевизора и, естественно, на бабу эту – скок!
Она: Такова сила искусства!
Он: Такова.
Она: Это ты к чему рассказал?
Он: Это я к тому рассказал, что я имею самые серьезные намерения познакомиться…
Она: А мы рази не знакомы?
Он: Да я даже не уверен в том, что ты женщина? Что ты не картинка, которой управляет бородатый мудила-программист… Наше знакомство – это эрзац. Это суррогат знакомства. Я даже не могу тебя потрогать.
Она: Зато ты застрахован от венболезней, правда ведь?
Он: Ну, если следовать твоей логике, то тот, кто не пьет вина, застрахован от цирроза печени и от белой горячки… Венболезни – это неизбежно-необходимые издержки натуральных радостей… А твой виртуал – тоже еще неизвестно какими болезнями чреват…
Она: Ну-ну!
Он: А потом, насчет венболезней. У одного американского писателя был такой пассаж, что стерильное пиво – сваренное в закрытом автоклаве – совершенно невкусное… Истинно хорошо то пиво, что сварено в деревне в открытом котле, куда и листик с дерева упадет, и червячок, и паучок с паутинкой…
Она: А ты – эстет!
Он: Да, не без того.
Она: И умен…
Он: Те, кто поглупей, те в натуральном реальном режиме сексуются.
Она: Не совсем точно – не те, что поглупей, а те, что попроще.
Он: Пора перезагружаться…
Она: Постой… Не уходи…
Он: Тебе одиноко?
Она: Очень.
Он: Я тебе почти что верю.
Она: Разве можно верить отчасти? Особенно – красоте!
Он: Можно. Потому что любая приманка тоже выглядит красивой. И червяк на крючке рыболова для карася в пруду выглядит воплощенным очарованием.
Она: И зачем, интересно знать, мне требуется тебя ловить? Не ты ли сам тут давал объяву, что мечтаешь познакомиться с красивой и умной девушкой для общего досуга и интимных встреч?
Он: А где гарантия, что я – это я? И что мою объяву не давала какая-то лукавая девчонка – программистка-лесбиянка и мужененавистница?
Она: Сеть рождает фобии, как у Гойи – сон разума порождает чудовищ…
Он: Ладно, вот тебе анекдот про сеть: Прибежали в избу дети – второпях зовут отца: "Тату, тату, наши сети притащили мертвеца"…
Она: Так это мы в школе проходили, а насчет аллегории… то мертвец – это я что ли? Посмотри, какая я, какая у меня грудь, какие ножки, какие ручки!
Он: Не мертвец буквально, а подделка – фэйк… Картинку на мониторе показывать мне может и любая старая кочерга – шестидесятилетняя доцентесса с кафедры программирования – оттягивается таким образом… Это как игрушки в Вольфа или в гонки "Формулы-1" – дают среднестатистическому слабаку некий шанс помыслить себя спецназовцем ин экшн, или Мишей Шумахером на трассе в Монте-Карло… Так и любовный диалог в сети. Поэтому-то и не перевести его в реал.
Она: Дурак! Я-то не против! Давай завтра в девять в кафе у метро… Реал.
Он: А потом – секс.
Она: Если мы друг другу…
Он: Ага! Вот тут-то я тебя и поймал!
Она: На чем?
Он: И ты не врубилась? Тогда послушай анекдот… Слон слониху трахает…
Она: Достаточно, врубилась.
Он: То-то и оно! Ты – это не ты. Я только еще не совсем точно решил – ты мужик или старуха-доцентщица?
Она: Ах, ты мой Родя Раскольников! Старуха-доцентщица! Вот это класс!
Он: Ты – мужик, сомненья прочь, бабы такими резкими на реакцию не…
Она: А ты – баба, потому как мужик – он порешительнее от природы.
Он: Ну-у-у-у…
Она: А как все же мои ножки? А? Получил мою фотку в бикини?
Он: Я ее картинкой рабочего стола заделал, и вордовская иконка у тебя как раз на левой титечке, а на правой – иконка моих документов…
Она: Пошляк, я обиделась.
Он: Послушай анекдот…
Альт-контр-делит. Перезагрузка.
Действие второе
Картина четвертая
Он и Она.
Он: Привет, Джульетта Тридцать Восемь!
Она: Привет, мой Ромео Сорок Пять!
Он: Вот теперь наш мир совсем запутался в своей логике. Ромео Джульеттовой фотки никогда не видал, а ее саму – только снизу на балконе, в невыгодном ракурсе да при отсутствии нормального освещения. А разговаривал с ней – едва парой слов перекинулся… Почему в средневековой, скажем, Вероне Джульетту можно было насмерть полюбить почти не глядя, и натуральность чувства к ней до сих пор не вызывает ни у кого никаких сомнений, а теперь – имея всю исчерпывающую о современной Джульетте – даже фотку ее в бикини и без, и все ее лайкс – дислайкс – и весь бэкграунд ее кюрикулюм витае – а возникни у кого к ней чувство – будут сомневаться, причем все… Причем первым будет сомневаться тот, в ком чувства возникли. Вот ведь парадокс какой! И либо врет этот Вильям наш, понимаете, Шекспир вместе с его декамеронным предтечей, либо врут нынешние…
Она: Нынешние врут. Однозначно!
Он: Что, не веришь в инстант лав – эт ферст сайт?
Она: Верю…
Он: Тогда и я пока верю, что ты женщина…
Она: Ну, так пригласи меня в кафе…
Он: И придет старуха-доцентщица…
Она: А-а-а-а! Я все поняла.
Он: И что ты поняла?
Она: Что важно не само свидание, а ожидание свидания…
Он: И теперь ты в который раз посеяла в моем сердце сомнение – ты слишком умна для женщины.
Она: Ну ведь это на поверхности лежит – в основе целевой мотивации поведения Дон-Жуана лежит не конечное обладание и кайф от…
Он: Обладания туловИщем…
Она: Фу!
Он: Ага!
Она: Что, "ага"?
Он: Это я так – себе, извини, что прервал…
Она: Его конечная цель не обладание очередной Донной Анной, иначе бы он рано или поздно остановился и либо женился, либо завис…
Он: Подсел на Донне Анне…
Она: Точно – подсел… Так вот, а он не подсел, а шарит дальше – сканирует поле Кордовских барышен…
Он: Потому что ему важен сам процесс.
Она: Как и тебе важно не свидание со мной, а виртуальные…
Он: Виртуальные – что?
Она: Ну… шарения…
Он: Доцентщица – бля буду!
Она: Не ругайся!
Он: На дизайнершу семнадцати лет ты не похожа – какую фотку ни поставь! Пушкина с Байроном – читала, про Шекспира – тоже не по телику слыхала – определенно доцентщица!
Она: А анекдот ты такой слыхал: Камю читала, мол? – Тогда в койку!
Он: Университетский это анекдотец, мамаша-доцент… Не народный… Не фидошный…
Она: А что, в школе, милый мой, девочки уже книжек не читают?
Он: Вы отстали, герр профессор, в школе девочки теперь если что и читают, так не более чем в объеме аннотации к сериалу противозачаточных таблеток…
Она: Нахал!
Он: Просто жизнь мы с вами видим с разных сторон от преподавательской кафедры, да и воспоминания о школе у меня втрое посвежей…
Она: Тебя зациклило и понесло вразнос – перезагрузись…
Он: Подумаю…
Она: А впрочем. Сейчас мода такая пошла, сейчас мальчики – малолетки – охотятся за зрелыми любовницами…
Он: Да? А зачем?
Она: Ну-у-у. Потому что она опытней…
Он: Сомневаюсь. Скорее, наоборот, современная гирла в шестнадцать лет уже все радости жизни познала, а мамочки в свои сорок теперь только робко мечтают об орале-анале или ля мур де труа, мечтают, а и боязно уже, да и целлюлит мешает…
Она: Циник!
Он: А ты – точно старая… Ты за мамочек-то обиделась! Была бы молодая – поржала бы, прикололась, а ты…
Она: А я, может, и за свою маму обиделась, неужели она?..
Он: А за себя не обиделась. Что в шестнадцать ваша сестра уже все перепробовала и от жизни – устала?
Она: Ага! Мол, нас – не догонишь, в смысле, что мы видели-перевидели – вам за сто лет… не догнать.
Он: В самое яблочко!
Она: Нет, не обиделась. Просто… Просто есть девочки целомудренные.
Он: Только если уродки и калеки…
Она: А если хорошее домашнее воспитание?
Он: She is leaving home – bye – bye…
Она: Мне надо подумать…
Альт-контр-делит. Перезагрузка.
Засыпая в самолете под мерное жужжание двигателей, болтовню пассажиров и вкрадчиво-любезный щебет стюардессы, Ритка вспомнила приятелей. Звуки родной речи напомнили, что ли? Совсем отвыкла – уже и забыла, когда последний раз за этот месяц говорила по-русски!