— Конфигурация камней? Воины-насекомые? — воскликнула Ребекка, в изумлении качая головой. — Посмотри на себя! Ты сам превращаешься в особую конфигурацию камней, в воина-насекомого!
— А кем еще я должен быть? — закричал Гласиан в ответ. — Никем?!. Или мне предназначено просто развалиться на куски?.. Я все еще гений Халциона. Я все еще твой муж. Ты не можешь просто так выкинуть меня в нижний мир, в груду отбросов, как вы делаете это со всеми прочими больными...
— Выбросить в груду отбросов?
— Я собираюсь бороться с ним за тебя. Я собираюсь бороться с Явгмотом и с самой смертью... что в общем-то одно и то же.
— Гласиан, ты не в себе. Ты видишь вещи не таки ми, какие они есть на самом деле.
— Я? Я никогда не был так близок к истине, как сейчас. — Он протянул руку, чтобы погладить жену по волосам, но Ребекка отпрянула.
Это взбесило Гласиана.
— Пойми же, наконец!.. Я единственный, кто понимает, что происходит... и кто понимал все с самого начала...
Молодая женщина поднялась и направилась к двери.
— Да, моя любовь. Ты единственный.
— Он разбавляет сыворотку, — настаивал Джикс, оглядывая заставленный свечами стол в глубине пещеры.
Примерно через месяц после первого появления Явгмота в пещерах состояние Джикса стало ухудшаться. Он чувствовал, как из-под пропитанных сукровицей повязок, скрывающих его лицо, сочится гной, а кожа в буквальном смысле расползается на куски.
Но по мере того как разлагалась его кожа, крепла и его воля. Каждый день он по двенадцать часов ухаживал за больными и немощными и еще три часа посвящал беседам с неприкасаемыми в верхних пещерах. Они подпускали его к себе, только если он обещал, что не будет снимать повязки и притрагиваться к кому бы то ни было из них. Только при соблюдении этих условий неприкасаемые соглашались его слушать.
— Явгмот разбавляет сыворотку. Она больше не лечит. Состояние многих заметно ухудшается, люди умирают сотнями.
Сгрудившиеся вокруг стола обитатели пещер опустили глаза и угрюмо замолчали.
— Он просто истребляет нас, как вы не понимаете!
— Он не истребляет нас, а дает свободу, — ответила за всех женщина с отекшим серым лицом.
— С тех пор как он позволил последней группе выйти _на поверхность, прошло много месяцев. И тем не менее каждый день очередные десять-пятнадцать зараженных прибывают сюда для прохождения карантина. С тех пор как последнему неприкасаемому позволили выйти на свет, сюда поступила одна тысяча двадцать три пациента.
— Теперь нас нельзя называть «неприкасаемые»,-решительно поправила его женщина, гордо одернув на себе лохмотья. — Сам Явгмот объявил это слово вне закона.
— Все мы неприкасаемые. Разве вы сами этого не видите? Явгмот забрал из пещер наверх всех, кого мог использовать для своих целей, всех, кем он мог безнаказанно помыкать и держать в рабстве. Остальные будут гнить вместе с нами.
Среди отверженных послышался ропот недовольства.
— Опасно произносить такие слова, — заметила бледная женщина.
— Опасно ничего не замечать, — парировал Джикс. — Он убьет всех нас.
— Чего вы хотите от нас? — раздался молодой голос, принадлежащий кому-то, кто предпочел остаться в тени.
— Восстать. Я хочу, чтобы мы восстали.
— А как насчет стражи?
— Я знаю сотни обходных путей. Я могу вывести вас в город.
— Вы можете вывести нас наверх? — переспросила женщина. В голосе ее звучала заинтересованность. — Вы можете тайно провести нас в Халцион?
— Да. И, оказавшись в городе, мы захватим лазарет, возьмем Явгмота и Гласиана в заложники и потребуем для себя сыворотки. А еще мы потребуем освобождения из пещер всех здоровых людей.
— Ну хорошо, вы проведете нас в город, — женщина задумчиво потерла подбородок, — но сможете ли вы предоставить безопасное место, где мы будем прятаться, пока не найдем работу, а потом и постоянное жилье?
— Нет! — прервал ее Джикс. — Я говорю вам о революции.
— А мы говорим о жизни, — сказал молодой человек, — о возможности выбраться из пещер. Если Явгмот не поведет нас к свободной жизни, почему мы должны поверить, что это сделаете вы? Мы не хотим убивать и умирать. Мы хотим жить. Лучше жить в жестокости, чем умереть во славе. Разве вы не спасете нас?
— Да... Да, конечно... спасу, — вздохнув прошептал Джикс.
— Они словно крысы заполнили все канализационные коллекторы, а некоторые уже проникли в город, — обратилась к Совету старейшина Халциона Джамет. Высокая статная женщина, облаченная в красное шелковое одеяние, стояла на своем возвышении, гордо расправив плечи, и казалась воплощением власти. — Как мы сможем узнать, кто из них находится здесь на законных основаниях? Некогда альбинизм был достаточным основанием для ареста. Теперь неприкаса... простите, какой термин здесь следует употребить? Теперь проклятые живут среди нас. Ваша программа освобождения, Явгмот, не выдерживает критики...
— Как вы знаете, мадам, — прервал ее Явгмот, — четыре месяца назад программа освобождения была приостановлена. Те, кому мы разрешили подняться наверх, имеют документы и обеспечены жильем и работают на благо города. На остальных мы можем устроить облаву. Выделите мне средства и людей, и я это сделаю.
Гул недовольства пополз по залу Совета.
— Эти вторжения являются результатом того, что мы вынуждены разбавлять препараты, — продолжал Явгмот. — Ограничения в финансировании не позволяют мне ввести стопроцентную сыворотку каждому больному, находящемуся в пещерах. Для ее производства необходимы компоненты, содержащиеся в драгоценных металлах, а это дорого. Но главное заключается в том, что если беженцы могут пробраться в город, значит, смогут и повстанцы. И они поднимутся, если я не получу достаточно средств.