— Отпустите меня, — плакала Ребекка.
— Не хотите думать о себе — подумайте о муже, — толкнув ногой соседнюю дверь, Явгмот втащил женщину в лабораторию, — Гласиан не хочет подвергать вас опасности. Он вовсе не хочет, чтобы и вы страдали, так же как он...
Остановившись возле стеклянного шкафчика, набитого инструментами и склянками, целитель отворил дверцу, схватил большую бутылку с каким-то препаратом и зубами вынул пробку.
— Ни Гласиан, ни я не хотим, чтобы с вами что-нибудь случилось...
Он плеснул содержимое склянки сначала на пальцы Ребекки, а затем стал лить сильно и неприятно пахнущую жидкость на ее грудь.
— Вот так, — приговаривал Явгмот, — вот так... Это убьет все микробы, любую инфекцию...
— Ненавижу, — захлебывалась рыданиями женщина, — ненавижу тебя! Будь ты проклят...
— Тихо, тихо, ш-ш-ш, тихо... — Не выпуская мокрую пленницу из стальных объятий, он достал еще пару бутылок, одной рукой с трудом наполнил большой шприц и вонзил иглу в ее плечо.
— Ну, все... тихо, тихо. Это поможет вам успокоиться и побороть любую инфекцию, если она попала в кровь...
Тело молодой женщины обмякло. Нервно всхлипывая, она привалилась к плечу эскулапа.
— Тихо... ш-ш-ш... все в порядке, все хорошо... — гладил ее по волосам Явгмот, — теперь ты в безопасности... я не позволю тебе заболеть...
С трудом подняв заплаканное лицо, Ребекка посмотрела на него помутневшими глазами.
— Почему ты не лечишь его? Почему твоя сыворотка не помогает моему мужу?
Явгмот глубоко вздохнул и произнес печально:
— Не знаю. Правда. С самого начала все шло как-то не так...
— Просто ты не хочешь, чтобы он поправился. — Язык ее заплетался.
— Поверь, я делаю все возможное, — утешал целитель. — Я хочу, чтобы он выздоровел. Мне нужно, чтобы он был здоров, потому что я хочу бороться за твою руку. А у инвалида похитить жену я не могу.
Ребекка уперлась в его плечи и, холодно взглянув на поклонника, покачала головой:
— Не делай этого. Не играй со мной. Я слишком многое пережила за эти годы, чтобы...
— Я знаю, — прервал ее Явгмот, — семь лет у постели больного — это очень тяжело. И все эти годы я не хотел отправлять его в Пещеры, думая, что так лучше. Теперь я понимаю, что ошибался. Мои люди проводят его вниз. Мы практикуем сейчас новый, активный способ лечения, намного более действенный, чем могут предложить эти гоблины и сам Гласиан. Там о нем позаботятся. – Он посмотрел ей прямо в глаза. — Я вылечу его, Ребекка.
— Вылечишь? Обещай мне.
— Обещаю. Ты знаешь, я всегда выполняю свои обещания.
Старейшины чувствовали себя несчастными. Им сказали, что их перенесут в рай, но это не было раем. Спасение — вещь относительная.
Теперь каждый думал, что в любом другом месте ему было бы лучше. Вот уже три недели, как они сидели в темной пещере, словно заживо погребенные. Хорошо еще, что здесь была вода, — тоненький ручеек сбегал по дальней скале. Ее хватало, только чтоб напиться да умыть лицо. И все. За время вынужденного заключения пышные одежды членов Совета превратились в грязные лохмотья, а лица мужчин заросли щетиной.
С едой дело обстояло и того хуже. Низкие своды покрывали гроздья белесых светящихся грибов. Их тусклое мерцание было единственным источником света, которого становилось все меньше и меньше, по мере того как старейшины обрывали скользкие грибы, чтобы хоть как-то утолить голод.
Но хуже всех неудобств и лишений было сознание того, что уважаемые граждане Империи вынуждены скрываться здесь от Явгмота, некогда опального целителя и самозванца.
По сравнению с этой пещерой цветущий зеленый мир над ними действительно казался раем. Густые леса, плодородные равнины, широкие реки — щедрая, обильная и девственная земля. Земля, которую можно исследовать, приятное место, чтобы переждать войну. Чем не рай? Если бы не одно обстоятельство: мир был диким и, по всей вероятности, полным неизвестных опасностей. Заслуженные граждане чувствовали себя пионерами-первопроходцами.
Оборванные, отощавшие и унылые, они выглядели даже хуже, чем гоблины, без устали снующие по пещере.
— ...могли бы перенести нас в любое место на Доминарии, — бранилась старейшина Джамет, — почему вы выбрали именно это место?
Дайфт прервала ее раздраженно и решительно:
— Я вообще могла бы не вызволять вас из темницы. К тому же это временная мера. Вы останетесь здесь, пока не закончится война, пока вам грозит опасность. Вам и всей вашей Империи.
— Вот именно, — настаивала старейшина. — Мы требуем, чтобы вы вернули нас в наш мир, к нашему народу...
— Вы не можете ничего требовать, — усмехнулась мироходец. — Эта пещера — лучшее и единственное, что я могу предложить. Здесь вы защищены от диких существ, населяющих эту планету, — Дайфт снова усмехнулась, оглядывая толпу оборванцев, — впрочем, как и они от вас. Гоблины обеспечат вас всем необходимым. Обращайтесь с ними хорошо. Они умеют находить съедобные растения и обороняться от хищников. Эти милые создания защитят и накормят вас, они будут верно служить вам только потому, что Гласиан попросил их об этом. Обустраивайтесь. А я вернусь, когда закончится война.
С этими словами она отвернулась, готовая шагнуть в межмирие.
— Подождите, -окликнула ее старейшина Джамет. — Скажите хотя бы, как называется эта планета.
— Называйте ее как хотите, — просто ответила мироходец. Но прежде чем исчезнуть, все же произнесла: — Аборигены зовут ее Меркадией.
Спуск был невыносимо тяжелым. Во время бунта неприкасаемые разломали подъемник. Гоблинам пришлось тащить своего немощного хозяина по пологому ухабистому тоннелю, все время придерживая кресло, чтобы оно не сорвалось вниз. Впереди и позади них вооруженные целители несли фонари. Дважды отказывал аппарат искусственного дыхания, и дважды процессия останавливалась, чтобы наладить его работу. Оба раза Гласиан терял сознание и, приходя в себя, видел лишь тусклые отблески фонарей, гуляющие по осклизлым сводам прохода.