Песня замерла на устах беженцев. Некоторые пытались повернуть вспять. Сзади напирали, пытаясь разглядеть обещанный рай, толкали одумавшихся обратно.
А прямо посреди дороги в окружении своих «усовершенствованных» подданных стоял Явгмот. Новый бог широко распахнул объятия:
— Добро пожаловать, дети мои! Добро пожаловать в Фирексию!
Глава 30
Ребекка осталась одна. С мертвыми, такими как Гласиан, и с умирающими, такими как она сама. По мере того как внизу затихал шум убегающей толпы, наверху нарастал глухой тяжелый гул. Сотни миллионов тонн горных пород перемалывались в крупинки песка, а они взрывались, превращаясь в легкую пыль. Жизнь проваливалась в бездну смерти. Гибель неумолимо приближалась.
— Скоро оно пережует наши кости, Гласиан, — обреченно прошептала Ребекка. — Превратит нас в ничто... и мы больше никогда не будем одни... — Женщина ласково погладила супруга и вдруг почувствовала тепло. К горлу подкатил ком, надежда резанула сердце:
Не может быть...
Не веря самой себе, Ребекка продолжала исследовать тело Гласиана. Грудь, руки, шея, все было холодным. Под кожей не билась ни одна жилка... А вот живот там, где был разрез, стал горячим.
— Что это?
Откинув покрывало, она увидела под истончившейся высохшей кожей два светящихся бугорка, по форме напоминающих расколотое сердце. Глаза Ребекки уже достаточно привыкли к темноте. Пошарив в капсуле, она нашла закрытый лоток с инструментами, в котором оказалось три скальпеля. Выбрав самый маленький, женщина стиснула его в пальцах так, что побелели ногти, и, дрожа от страха и нетерпения, вскрыла светящийся бугорок.
— Боже...
Сухая кожа разошлась в стороны, словно лопнул перезрелый стручок фасоли. Из разреза выкатились два кристалла, каждый размером с кулак. Оба слабо светились красным, под обоими растекались лужицы темной густой крови. Ребекка завернула камни в белую ткань.
— Заряженные кристаллы? Явгмот вживил заряженные кристаллы? — Она не верила своим глазам. Несмотря на то что женщина чувствовала Явгмота в каждой клеточке своего тела, она была поражена его вероломством. Оказывается, он удалил незаряженный осколок и вживил заряженные камни. Вот почему Гласиан умер.
Грохот наверху становился все отчетливее. Ждать смерти оставалось недолго. Отбросив скальпель, Ребекка сжала оба кристалла, не обращая внимания на капающую с ее пальцев кровь. Тепло и нежный свет исходил от каждого осколка. Она поняла: камни составляют единое целое. Вытерев грани об одежду мужа, Ребекка подняла кристаллы и попыталась соединить их по линии разлома.
По мере того как половинки сближались, свет в них разгорался все ярче. Что прежде казалось гаснущей искрой, стало мерцающим огнем, а потом беснующимся пламенем. Камни засверкали, испуская яркие лучи, между ними начали проскакивать молнии. Температура увеличивалась с каждой секундой. Кровь высохла, сгорела и осыпалась бурой пылью.
Ребекка соединила обе половинки. Грани мгновенно сплавились, ослепительно блеснув бело-голубым свечением, настолько сильным, что оно даже осветило просторную пещеру.
Умирающие застонали, полагая, что их накрыло белое облако.
Ребекка попыталась прикрыть глаза рукой, но оказалось, что она не в силах разомкнуть пальцы, сжимающие камень. Он не отпускал ее. И тут с ней заговорил разум, заключенный в кристалле, прежде разделенный надвое.
— Любимая, я здесь.
От страха она даже не могла ничего ответить.
— Это я, Гласиан.
— Как? Как ты можешь быть здесь?
— Деактивированные или еще не заряженные кристаллы способны поглощать огромное количество энергии. И приобретают свойства поглощаемой энергии. Этот камень впитал мою энергию, мою силу и личность. Можно сказать, он заряжен моим разумом.
— Мироходец, — вспомнила Ребекка.
— Да, я обладал этой способностью, хотя никогда и не пользовался ею. Теперь она воплотилась в этот камень.
Она взглянула на кристалл. Свет, исходящий от его граней, был настолько теплым, настолько манящим, что ей не хотелось думать о приближающемся облаке.
— Значит, ты жив.
— Ты должна спуститься, Ребекка. Мы должны спуститься.
Она никогда не думала, что услышит это. По крайней мере, не от Гласиана.
— Нет. Явгмот — чудовище. Мы не можем пойти за ним.
Из камня послышался тихий смех. Смех Гласиана.
— Конечно нет. Мы спустимся только для того, что бы навсегда поймать его в ловушку.
— Что?
— Он попытается вернуться, чтобы завоевать всю Вселенную. Но сначала ему потребуется поработить Доминарию. Это его земля. Как только Нуль Сфера поглотит белое облако, он вернется.
— Наверняка, — кивнула Ребекка.
— Но мы можем остановить его — ты и я.
— Как?
— Этот кристалл — воплощение представлений Явгмота о справедливости. Дайфт открывала этим камнем путь в Фирексию. Им же можно навсегда закрыть портал.
— О Гласиан!
— Тебе надо просто положить его на алтарь, и дверь захлопнется. Я останусь, удерживая Явгмота и его монстров взаперти. Он не мироходец. Ему не удастся сбежать из Фирексии. Его мир станет его тюрьмой.
— О Гласиан, я не могу приговорить тебя к вечной жизни и вечному одиночеству в камне.
— Эта вечность покажется мне не такой ужасной, если я буду знать, как мучается в бессилии Явгмот, — вновь послышался тихий смех, — если буду уверен, что Вселенная избавлена от него. Я все знал о нем с самого начала. И я не ошибся.
— Да, да... а мы не слушали тебя... мы ошибались... Ты всегда был таким... раздражительным, но ты был хорошим человеком, очень хорошим... и я любила тебя.
— Значит, ты не ошибалась. — На миг пространство перед лицом Ребекки сгустилось, и она почувствовала легкое прикосновение к своим губам — последний эфемерный поцелуй.