Мистер Лейн медленно закрыл словарь.
— Ну конечно. Так я и думал. — Он поджал губы и начал ходить взад-вперед перед мертвецом. — Думаю, что, сложив вместе обе секции… Как жаль, что у нас нет первой.
— Кто сказал, что нет? — ухмыльнулся Кеньон и, к моему удивлению, достал из кармана первый фрагмент. — Я решил, что лучше иметь его под рукой, и прихватил из досье в полицейском управлении. — Он протянул фрагмент старому джентльмену.
Жадно схватив его, мистер Лейн склонился над столом и поставил обе секции рядом друг с другом. Теперь стало очевидно, что это действительно миниатюрный деревянный сундучок с маленькими металлическими замочками и прочими деталями — буквы аккуратно складывались в слово «HEJA». И тут меня озарило — я поняла, что эти четыре буквы не составляют слово целиком. Должны быть еще одна или несколько букв, ибо если слово было написано на сундучке, то ему следовало тянуться от одного края к другому, а будь буква «А» последней, оно бы оказывалось сдвинутым влево.
— Благодаря нашей реконструкции, — заговорил мистер Лейн, — вы видите, что для завершения модели сундука недостает одного фрагмента. Энциклопедический словарь подтвердил мои подозрения. Только одно слово в английском словаре начинается с «heja…».
— Невозможно! — заявил Хьюм. — Никогда не слышал такого слова.
— Повторяю, — улыбнулся мистер Лейн. — Только одно слово в английском словаре начинается с «heja…», но это не английское, а англизированное слово.
— Какое? — спросила я.
— Hejaz.
Мы все недоуменно заморгали, как будто мистер Лейн произнес какую-то абракадабру.
— Даже если это правда, сэр, что, черт возьми, означает это слово? — сердито осведомился Хьюм.
— Хиджаз, — спокойно ответил старый джентльмен, — регион Аравии. И как ни странно, его столица — Мекка.
Хьюм воздел руки к потолку:
— Что дальше, мистер Лейн? В жизни не слышал более невероятной чепухи! Аравия! Мекка!
— Чепухи, мистер Хьюм? Едва ли, раз с этим связана смерть двух человек, — сухо сказал мистер Лейн. — Признаю, что это фантастично, если воспринимать слово буквально, как имеющее отношение к Аравии и арабам. Но я не уверен, что это так. У меня есть странная идея… — Помолчав, он добавил: — Ведь это еще не конец, мистер Хьюм.
— Не конец?
Отец поднял брови.
— Вы имеете в виду, что нам следует ожидать еще одного убийства? — недоверчиво спросил он.
Старый джентльмен заложил руки за спину.
— Похоже на то. Жертва первого преступления получила перед смертью секцию сундучка с буквами «НЕ», а жертва второго — еще одну секцию с буквами «JA»…
— Значит, кто-то получит последнюю секцию, и его после этого прикончат? — ухмыльнулся Кеньон.
— Не обязательно. — Мистер Лейн вздохнул. — Судя по первым двум случаям, третье лицо получит последнюю секцию с буквой «Z», и его лишат жизни. — Он улыбнулся. — Иными словами, нечто вроде «Убийства Зет». Но я не думаю, что мы должны верить в подобное развитие событий. Важно то, что здесь фигурирует третье лицо — последнее в триумвирате, представленном в двух предыдущих случаях сенатором Фосеттом и доктором Фосеттом.
— Откуда вы знаете? — спросил отец.
— Это очень просто. Почему сундучок распилили на три части? Очевидно, потому, что их намеревались отправить троим людям.
— Третий — сам Доу, — заявил Кеньон. — Он приберегает последнюю секцию для себя.
— Вот это действительно чепуха, Кеньон, — мягко возразил мистер Лейн. — Нет, это не Доу.
По лицам шефа Кеньона и Джона Хьюма я видела, что их не убеждает интерпретация назначения сундучка, представленная мистером Лейном, да и отец поглядывал скептически.
— Где письмо, джентльмены? — резко осведомился мистер Лейн.
— Откуда вы… — удивленно начал Кеньон.
— Мы теряем время. Вы нашли его?
Недоуменно покачав головой, Кеньон достал из кармана листок бумаги и передал его старому джентльмену.
— Нашел на письменном столе, — пробормотал он. — Откуда вы знаете, что оно тут было?
Это была записка, которую я видела на столе доктора Фосетта вчера вечером рядом со средней секцией сундучка.
— Ха! — воскликнул Хьюм, забирая бумагу у мистера Лейна. — Почему вы не сообщили мне об этом раньше, Кеньон? — Он чмокнул губами. — Как бы то ни было, теперь мы вновь спустились на землю.
Послание было написано чернилами, а бумага выглядела грязной, как будто ее долго вертели в руках. Хьюм прочитал записку вслух.
«Побег назначен на среду после полудня. Бегите во время дорожных работ. С охранниками все о'кей. Еду и одежду найдете в хижине, о которой я сообщал в предыдущей записке. Приходите сюда в среду в половине двенадцатого ночи. Я буду один и приготовлю деньги. Ради бога, будьте осторожны.
— Айра Фосетт! — воскликнул окружной прокурор. — На сей раз все указывает на Доу. По какой-то причине Фосетт организовал его побег, подкупил охранников…
— Проверьте, действительно ли это почерк Фосетта, — проворчал отец.
Мистер Лейн посмотрел на него печально и слегка насмешливо.
Образцы почерка доктора Фосетта быстро удалось найти, и, хотя среди нас не было графологов, даже поверхностное обследование свидетельствовало, что послание написано рукой доктора.
— Вся ясно, — сказал шеф Кеньон. — Доу забрал денежки, прикончил Фосетта и был таков.
— И, — добавил отец саркастическим тоном, — полагаю, специально для нас оставил здесь эту записку.
Сарказм не дошел до Кеньона. Но окружной прокурор выглядел обеспокоенным.
— Я позвонил в банк перед вашим приездом, Хьюм, — самодовольно продолжал Кеньон. — Уж я-то зря время не теряю. Вчера утром док Фосетт снял со своего счета двадцать пять штук, и денег в доме не обнаружили.
— Вчера утром? — внезапно встрепенулся мистер Лейн. — Вы уверены, Кеньон?
— Если я говорю — вчера утром, значит, так оно и есть, — огрызнулся шеф полиции.
— Это крайне важно, — пробормотал старый джентльмен. Я еще никогда не видела его таким возбужденным. Его глаза сверкали, а щеки покрылись юношеским румянцем. — Разумеется, вы имеете в виду в среду утром, а не в четверг?
— Конечно, — кивнул Кеньон.
— Но в записке сказано, что Доу должен бежать в среду, — заметил Хьюм, — а он сделал это сегодня, в четверг. Странно!
— Посмотрите на оборотную сторону записки, — посоветовал мистер Лейн. Его острый взгляд заметил что-то, ускользнувшее от нас.
Хьюм быстро перевернул клочок бумаги. На другой стороне было второе сообщение, написанное карандашом и печатными буквами, — знакомый стиль первой записки, которую мы нашли в кабинете сенатора Фосетта. Это сообщение гласило:
«Не могу бежать в среду. Попробую в четверг. Приготовьте бабки в мелких купюрах ночью в то же время.
Хьюм облегченно вздохнул:
— Это все объясняет. Доу отправил свое сообщение из Алгонкина, воспользовавшись тем же листком бумаги, который прислал ему Фосетт, вероятно, с целью показать Фосетту, что записка подлинная. Не имеет значения, почему он решил отложить побег, — вероятно, что-то происходившее в тюрьме заставило его подождать еще один день, или же он струсил и потребовал дополнительное время, чтобы собраться с духом. Вы ведь это имели в виду, мистер Лейн, сказав, что снятие денег доктором Фосеттом со счета в среду крайне важно?
— Не совсем, — ответил мистер Лейн.
Хьюм уставился на него, потом пожал плечами:
— Ну, на сей раз все очевидно. Больше Доу не избежать электрического стула. — Он с довольным видом улыбнулся. — Вы все еще считаете его невиновным, мистер Лейн?
Старый джентльмен вздохнул:
— Я не вижу ничего, что могло бы поколебать мою веру в невиновность Доу. — После паузы он добавил: — И во все, что указывает на виновность… другого человека.
— Кого? — одновременно воскликнули отец и я.
— Не знаю… точно.