Леон Романов
Транквиландия или Горячий Тур по Колумбии
Перед поездкой
Солдат бывшим не бывает. Даже если ты добрых полвека не тянул солдатскую лямку или запил своё горе сотнями литров алкоголя, твои руки вспомнят тяжёлый металл оружия, сознание вновь сделает тебя готовым к войне, стоит только напомнить об этом. Тот, кто был на войне, понимает, что только издали она кажется прекрасной и романтичной. Для меня — особо. Вся жизнь моя, собственно, и была войной, начиная с 1995, когда я, будучи зелёным пацаном, попал в Чечню, а потом судьба бросила меня в страны Латинской Америки, на Фолклендские острова, Суринам и Чили, где я отстаивал интересы Французского Иностранного Легиона. Десять лет лояльности были вознаграждены отставкой без проволочек, квартирой в районе Монмартра, и гражданством Франции. Тем не менее, я считал гораздо большей ценностью тот боевой опыт, что я получил в Легионе. Служба изменила меня. И теперь я уже не знаю, как мне жить без войны. Я убивал, я видел смерть своих товарищей, и я должен был поблагодарить Господа Бога за то, что выжил в этом аду. Но почему, моё пламенное сердце, неугомонное и испорченное, хочет обратно в ад? Почему я умираю со скуки, сидя в этой душной квартирке практически в центре Парижа? Я глушу свою тягу к приключениям алкоголем, и пока это не удаётся.
Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы в один прекрасный день, когда я вновь сидел перед полупустой бутылкой мадеры (именно полупустой, а не полуполной), в дверь моей квартирки постучали. Я, полагая, что никого особенного за дверью меня не ждёт (наверняка, какие-нибудь девчата из общественной организации: «Мы за канонизацию принцессы Дианы» или же хозяйка по дому — та ещё стерва, замечу)неспеша и вальяжно направился к двери, сжимая в руке стакан, из которого пил. Какого было моё удивление, когда я увидел, кто стоит на пороге.
— Ну, здравствуй, Товарищ! — услышал я этот знакомый невадский акцент, с нескрываемой долей иронии в тоне голоса.
— Чёрт побери! — вскричал я, — Это же Дикий Билл! Старый ты пёс!
Да, это был он, сержант Билл Уайлд, он же Дикий Билл. В бежевом с иголочке костюме, в свежей рубашке, загорелый, но всё с такой же хитрой миной на лице. Я заключил старого боевого товарища по Легиону в крепкие объятия. Он хрипло засмеялся:
— Узнал всё-таки, Товарищ, своего друга-янки!
— А ты всё не меняешься, — улыбнулся я, — Всё такой же прохвост! Только вот гляжу, обёртку ты сменил! Неужели бизнесом занялся?
— Ха-ха-ха! Я никогда свой боевой опыт не забываю! И старых друзей тоже!
— Проходи-проходи! — захлопнув дверь, я подвёл его к столу с мадерой.
Билл не торопился сесть за стол. Он оглядел квартирку и произнёс всё с такой же иронией:
— Да уж, неплохо о тебе государство позаботилось! Кстати, вид на жительство тебе дали?
— Конечно, — кивнул я, — Всё, как Дюмон обещал. Я теперь Рене Десперо!
— Рене, — проговорил Билли, — Я-то думал, что это женское имя!
— Ни слова об имени! — воскликнул я, схватив бутылку мадеры со стола, — Мне жаль вина, но вот твою голову не будет жаль нисколечки!
Дикий Билл вновь засмеялся и покачал головой:
— Знаешь, если ты хочешь разбить мне алкоголь об голову, то разбей лучше виски!
С этими словами, он открыл свой кейс, с которым он пришёл, и достал оттуда бутылку JackDaniels.
— О, вот это другой разговор! — хлопнул я в ладоши, — Ты меня подкупил, старый ты пёс! Ещё и подхалим к тому же!
Налив виски по стаканам, Билл поднял свой в торжественном тосте:
— За наше Братство!
Я чокнулся своим стаканом с ним, и мы осушили их до дна.
— Так, пока мы не напились вдрызг, давай поговорим о деле, по которому я к тебе заехал, — произнёс Дикий Билл.
— Ах вот оно что! — посмотрел я на него с укоризной, — Что же тебе от меня надо, старый пёс?
— Ты не горячись, Товарищ! — успокоил меня Дикий Билл, наливая мне вторую порцию, — Как там у вас в России говорят: между первой и второй?
Мы вновь выпили, но я уже был заинтересован в том, что мне скажет мой старый боевой товарищ.
— Чем же ты занялся после отставки? — спросил я.
— Ну…. — замялся Дикий Билл, — Я теперь работаю на правительство. Ну, можно так сказать.
— И как твоя контора называется?
Билл смотрел как играют на солнце остатки виски на дне своего стакана и ответил наконец:
— Рене, я делаю большое одолжение тебе, когда говорю о них. Центральное Разведывательное Управление не очень-то любит светиться….
— ЦРУ? — воскликнул я, — Как такого лентяя как ты взяли в Управление?