Киган непроизвольно снова попытался заткнуть уши.
– Может быть. Не знаю.
Мышцы его напряглись, словно к нему подключили электрический ток. Видно было, что он специально попытался ответить быстро, чтобы не дать этому напряжению распространиться по всему телу.
– Том, забудь про этот сон. Очисти от него свое сознание. Я хочу, чтобы во второй половине дня ты немного отдохнул. Обо всем этом мы поговорим потом. Давай поедим. Хочешь грибного супа и сандвич из курятины?
В три часа дня Киган, распростершись, лежал на кушетке. Шторы были задернуты, в комнате царил полумрак. В помещении поддерживалась нормальная температура. Драммонд укрыл Кигана тонкой простыней, создав скорее психологический, чем физический комфорт. На пациентов, находившихся в гипнотическом состоянии, этот прием действовал успокоительно.
На столике возле головы Кигана стоял маленький будильник, мерное, гипнотическое тиканье которого гулко раздавалось в тишине комнаты.
Драммонд подождал, пока Киган привыкнет к своему состоянию, освоится в комнате, свыкнется с мыслью о том, что ему предстоит пройти сеанс гипноза.
– Ну так, приступим потихоньку. Я уже говорил тебе в полицейском участке, что до того, как загипнотизирую тебя, я задам несколько вопросов, потом те же самые вопросы я повторю во время сеанса гипноза. Если ты почему-либо не захочешь отвечать на мой вопрос, просто скажи мне об этом. Или вообще ничего не говори. У тебя нет никаких обязательств передо мной. Я буду записывать все сеансы, магнитофон уже включен. Том, как твое полное имя?
– Томас Коннор Киган.
– Сколько тебе лет?
– Не помню.
– Твой день рождения?
– Не помню.
– Все хорошо, успокойся. Теперь следующий вопрос. Ответ на него может здорово помочь мне. Но ты не напрягайся. Пусть этот вопрос ничем тебя не связывает. "Коннор" и "Киган" – ирландские имена. Твой отец был ирландец?
– Я его не помню.
– А кого-нибудь из членов своей семьи помнишь?
– Нет. Никого.
– И у тебя нет их фотографий?
– Нет.
– Зато у тебя есть много других фотографий.
Киган заколебался.
– Да.
– Что на этих фотографиях?
– Вы же их видели.
– Я хочу, чтобы ты сам мне это сказал.
– Это... война во Вьетнаме.
– Ты собирал их, делал вырезки, приклеивал на стену?
Киган вновь застыл в нерешительности.
– Да. Я хочу сказать, должно быть, это был я. Но я не помню, что делал это.
– Тогда почему ты думаешь, что ты делал это?
Ощущение дискомфорта, руки Кигана задрожали, дыхание стало прерывистым.
– Я... Меня интересует война.
– Какой-нибудь конкретный аспект войны?
– Нет.
– Просто общий интерес?
– Думаю, да.
– Ты служил в армии, Том?
– Нет! То есть не помню. Иногда я...
– "Иногда" ты что?..
– Иногда у меня появляется ощущение, что я служил в армии... когда я смотрю на эти фотографии. Мне кажется, что я там был.
– Во Вьетнаме?
– Да. Но все это как во сне. Похоже на тот сон о зеленых парнях... а может, это было кино. Боже мой, Пол, не знаю я ничего!
– Скоро узнаешь. Обещаю тебе. Хорошо. Думаю, хватит вопросов. А теперь я введу тебя в гипнотическое состояние. Я хочу, чтобы ты очистил свое сознание, успокоил его. Слушай, как тикает будильник... просто слушай будильник, Том. И представь себе, как работают "дворники". Медленно... движутся... в такт... часам... вправо... влево... назад... вперед... А сейчас закрой глаза... и сосредоточь все свое внимание... на темени, на мышцах головы...
Когда Драммонд дошел до ступней, Киган уже полностью расслабился. Дыхание у него стало медленное, спокойное, ровное.
– Хорошо. Хочу, чтобы ты поговорил со мной, Том. Расскажи мне первое, что приходит тебе на ум.
Киган откашлялся, облизал пересохшие губы и заговорил. Говорил он медленно, сонным голосом.
– Медсестра... чернокожая медсестра... склонилась надо мной и говорит: "Проснись". Не знаю, где я был... что произошло со мной. Не могу вспомнить.
– А что было до этого, еще раньше?
– Сны. Видел сны... кино... прокручивалось у меня в голове.
– Расскажи мне о своих снах.
– Я уже рассказывал вам. Дом в огне... зеленые люди в саду... смеются.
– Других снов не было?
– Нет.
Драммонд повторил вопросы о возрасте и семье, те, что он задавал до гипноза, но получил те же самые ответы. Затем первая потрясшая его реакция.
– Погружайся в сон, Том, и расскажи мне о картинках в твоей комнате.
– О каких картинках?
– О фотографиях.
– О каких фотографиях?
У Драммонда волосы зашевелились на затылке.
– Опиши мне свою квартиру по адресу: Ломита, четыре-пять-девять. Опиши подробно, начиная с двери.
– Там всего одна комната... ванная и кухня слева... платяной шкаф справа. Есть кровать, кофейный столик...
– Остановись на кровати. Что находится за кроватью?
– Стена.
– Что на стене?
Киган замолчал в нерешительности:
– Краска.
– И ничего другого?
– Нет.
– Никаких картинок?
– Когда-то были.
– Что когда-то было?
– Так себе... всякий хлам... картинка с хохочущим клоуном. Я не мог на нее смотреть... и выбросил.
– А что ты повесил на ее место?
– Ничего.
"Явное отрицание, – думал Драммонд. – Психологический отклик на неприятную ситуацию или событие. Так уж устроен мозг: в сознательном состоянии ум Кигана был одержим войной во Вьетнаме, но в состоянии гипноза ум отказывается проявлять к этому интерес".
Драммонд решил копнуть глубже.
– Том, скажи мне, что ты знаешь о вьетнамской войне?
Реакция была такая, словно Драммонд прокричал прямо в ухо Кигану: "Пожар!"
– Ничего!
Тело Кигана напряглось, он резко сел на кушетке, его била дрожь, широко открытые глаза невидяще уставились в стену, пальцы лихорадочно теребили простыню, на лице выступил пот.
– Я ничего не знаю! Я не имею права говорить! Я не должен этого говорить!
– Почему же? Кто тебе сказал, что ты не должен говорить о войне во Вьетнаме?
– Будет больно. – Лицо Кигана исказилось, будто от мучительной боли. – Ни слова... будет очень больно... я ничего не знаю.
Резким движением он поднял руки, заткнул ими уши и яростно замотал головой, словно пытаясь отвязаться от голоса Драммонда.
– Хорошо, Том. Забудь про все, о чем я тебя спрашивал. Расслабься. Ты в безопасности. Ложись и расслабься.
С Киганом происходило нечто странное. Драммонд заметил это еще во время сеанса судебного гипноза. На каком-то этапе Киган впадал в невероятное беспокойство, эмоции выплескивались, буквально вылетали из него, как выходит воздух из проколотого воздушного шарика. Потом он успокаивался.
Итак, толчок его эмоциям дало слово "Вьетнам". Теперь уже Драммонд не сомневался, что такая бурная реакция Кигана на любую попытку восстановить в памяти путем гипноза некоторые моменты его прошлой жизни и, несомненно, его прежней службы в армии была запрограммирована. И еще Драммонд понял, что восстановить память Кигана будет очень трудно.
Кто бы ни закладывал в Кигана программу, проделал он это первоклассно. Страх был всепоглощающим и вполне реальным. А судя по выражению его лица, выпученным глазам и постоянно повторяемой фразе "Будет больно!", этот страх дополнялся кошмарами, связанными с возникающей в голове болью.
"Да-а, дилемма, – размышлял Драммонд. – Как же все-таки помочь Кигану, не причинив ему, страданий и не навредив его мозгу".
Слишком сильное вторжение в психику Кигана могло бы ввести его в состояние постоянного психоза. В то же время не предпринять никаких мер – значит получить тот же результат.
Надо было что-то придумать, и именно до того, как появится Дик Гейдж с информацией о военной карьере Кигана. В том, что эта карьера была, Драммонд теперь не сомневался. Так как же действовать дальше? Драммонд решил применить к Кигану различные уровни гипноза, и на этом фоне попробовать докопаться до ключевых слов, которые могли бы хоть на какое-то время восстановить память бедняги.