Сложность в получении такого доступа зависела не только от гипнотабельности Кигана, но и от тех блоков, которые могли быть установлены во время кодирования. Помимо ключевых слов или фраз типа: "Хочу, чтобы ты возвратился...", "Вьетнам", "армия", "Крейн", которые, возможно, были блокированы, мог быть введен еще специальный контроль за глубиной гипнотического состояния, для того чтобы Киган никогда не "вышел" из-под этого контроля и чтобы никакой гипнотизер не сумел бы продублировать эти глубинные уровни гипнотического состояния. Если кто-то действительно принял такие меры предосторожности, то получить информацию от гипнотизируемого было бы практически невозможно.
Для того чтобы убедиться, проделано ли это с Киганом, существовал один-единственный способ.
Драммонд работал с Киганом в течение полутора часов. Начав с прогрессирующей релаксации, он постепенно углубил гипнотическое состояние путем подсчета по убывающей. Потом перешел ко второй стадии гипноза, вызвав к действию силу воображения Кигана. Он "посылал" его в космическое путешествие прямо к звездам, потом "вернул" на землю, проведя через пустыню, через ледяные поля и, наконец, через долину, которая постепенно перешла в труднопроходимые джунгли.
К этому моменту Драммонд был уже абсолютно уверен в том, что Киган закодирован при помощи третьей стадии гипноза и никакого блока для контроля глубины гипноза у него установлено не было.
Однако, прежде чем задавать вопросы, следовало провести пару тестов. Из выдвижного ящика письменного стола Драммонд достал пластиковый пакет со стерилизованной иглой, надорвал пакет и вынул иглу. Затем повернулся лицом к Кигану.
– Том, когда я сосчитаю до трех, ты откроешь глаза и останешься в состоянии глубокого гипноза. Раз... два... три... открывай глаза.
Киган послушно выполнил указание.
Драммонд почти вплотную приблизил свое лицо к лицу Кигана, наблюдая за его расширившимися зрачками.
– Том, твоя правая рука становится холодной... очень холодной. Когда я сосчитаю до трех, она станет такой холодной, что ты перестанешь ее чувствовать. Она будет как кусок льда. Я прикоснусь к твоей руке, и ты ничего не почувствуешь.
Следя за выражением лица Кигана, Драммонд несколько раз воткнул в руку пациента иглу. Киган не почувствовал боли.
Драммонд снова сел в кресло.
– На счет "три" твоя рука вернется к прежнему состоянию. Раз... два... три. Теперь ты чувствуешь свою руку. Она снова стала теплой. Том, закрой глаза и прислушайся к моему голосу. Я хочу, чтобы ты снова вернулся в долину джунглей, туда, где ты уже был несколько раз во сне. Ты уже вернулся?
– Да, – послышался хриплый шепот Кигана.
– Сейчас мы сыграем с тобой в одну игру. Она называется "Будем снимать фильм". Представь себе, что ты актер, а я – режиссер. И я снимаю фильм. Мы просто играем. Хорошо? Я думаю, что мы снимаем фильм о... солдатах. Под деревом лежит куча военной одежды. Очень много военной одежды. Ты подходишь, выбираешь себе форму и надеваешь ее. Скажи, когда будешь готов, чтобы я смог проверить.
Киган, помедлив минуту, ответил:
– Готов.
– Она прекрасно сидит на тебе. Теперь ты должен мне помочь, Том. Я никогда раньше не снимал фильм о солдатах в джунглях и мне хотелось бы знать твое мнение о том, что мы вместе с тобой делаем. Цвет формы выбран правильно?
– Да, зеленая.
– Какой род войск будет сражаться в джунглях?
– Морская пехота.
– Хорошо. Вот подходят новые актеры – человек сто. Теперь ты слышишь за деревьями смех. Я хочу, чтобы ты пообщался с этими людьми и сообщил мне, о чем они говорят. Вот они уже близко. Иди к ним, смешайся с ними и потом все расскажи мне.
Не меньше минуты Киган сидел, беззвучно открывая рот, гримасничая и как-то странно подергиваясь. Драммонд понял, что он отреагировал на группу людей.
Чтобы обойти негативную реакцию Кигана на реальный военный опыт, он придумал сценарий и рассчитывал получить такой же придуманный ответ. Каким бы он ни был, все-таки это возможный ключ к разгадке того, что в действительности случилось с Киганом во Вьетнаме.
Внезапно Киган выпалил возбужденно:
– Марти здесь!
– Кто такой Марти, Том? – спросил Драммонд и почувствовал, как у него учащенно забился пульс.
– Друг.
– Как его фамилия?
Киган нахмурился, явно пытаясь что-то вспомнить.
– Не знаю. Не могу вспомнить.
– Он хороший друг?
– Самый лучший.
– Ты давно его знаешь?
– С... – На лице Кигана вновь отразилось беспокойство. – Нет, я не помню.
– Марти солдат?
– Нет. Да. Он здесь.
– Во что он одет?
– В зеленое.
– Что он сейчас делает?
– Смеется. Поет.
– Что поет?
Вместо ответа – ритмичное монотонное пение:
– "Триц... блиц... триц... блиц... ниц... ниц... много лиц".
– А что делают другие?
– Счастливы. Смеются. Поют. Подними... подними... Все вместе... Триц... триц... блиц... блиц... Так. Хорошо. Встать. Ложись. Хо-хо, хи-хи... Марти лезет на дерево. Триц... блиц... триц... блиц... укокошим сотню лиц. Ребята, домой! Триц... блиц... укокошим сотню лиц. Домой, домой, домой...
Внезапно тело Кигана охватила дрожь, неимоверный страх охватил все его существо.
– Боже мой! Марти...
– Что случилось, Том?
Киган замотал головой. На лице его появилось страдальческое выражение. Из-под плотно закрытых век выступили слезы и медленно покатились по щекам.
– Боже мой! Нет, нет, нет...
– Том, что происходит?
– Зеленые... и черные. Черный, черный, черный, черный.
– Что означает "черный", Том?
– Парни. Все парни черные.
– Марти тоже черный?
– Триц... блиц... укокошим сотню лиц.
Чтобы отогнать страх темноты, люди иногда начинают насвистывать – Киган пел, терзаемый безысходным отчаянием.
– Что эти парни делают. Том? Что делает Марти?
Киган мотает головой из стороны в сторону. Дыхание тяжелое, прерывистое.
– Триц... блиц... триц... блиц... укокошим сотню лиц... Триц...
– Хорошо, Том. Игра окончена. Прекращаем снимать фильм. А теперь я хочу, чтобы ты снял военную форму и покинул джунгли. Расслабься. Вернись в настоящее. Ты находишься у меня в кабинете в полной безопасности. Через минуту я стану считать от одного до пяти и когда скажу "пять", ты полностью проснешься, почувствуешь себя отдохнувшим, спокойным, уверенным в своих силах... Раз... два...
На счете "пять" Киган открыл глаза, немного поморгал, нахмурился, оглядел свою рубашку и удивленно спросил:
– Боже праведный, что случилось? Я насквозь пропотел.
– Да. Тебе снился плохой сон.
Киган повернулся и взглянул на Драммонда.
– Разве я спал?
– Что ты помнишь?
– Вы что-то говорили о звездах... космосе.
– А после этого ничего?
– Нет.
– Ты помнишь о фильме?
– О фильме? Нет.
– Том, кто такой Марти?
Киган нахмурил брови и, немного подумав, произнес:
– Не знаю никакого Марти.
– Это ни о чем тебе не говорит: "Триц... блиц... укокошим сотню лиц..."
Наступила долгая мучительная пауза.
– Нелепо как-то звучит. Это я говорил во сне?
– Это для тебя что-нибудь значит?
– Ничего. Абсолютно ничего!
Но это было не так. Драммонд заметил, что по лицу Тома пробежала едва заметная тень страха, да и ответ его был чересчур торопливым.
– Том, в том повторяющемся сне о мужчинах в зеленом, те, что смеялись... они еще и пели?
– Пели?
– Монотонно тянули какую-то мелодию.
– Нет. Они словно с ума посходили. Хихикали и смеялись, как мальчишки, когда дурачатся.
– Кто-нибудь забирался на дерево?
Киган закрыл глаза, видимо пытаясь вспомнить, и это отразилось на его лице.
– Я... я не знаю.
– А какого цвета были парни?
– Я же сказал: зеленого.
– Но они относятся к англосакскому или негроидному типу?
– Англосаксы.
– А почему же ты говорил, что все они – черные?