– Дра-аам! – Гейдж сорвался на крик – настолько он был встревожен. – Немедленно выметайся оттуда к чертовой матери! Возвращайся в Лос-Анджелес. Здесь я могу обеспечить тебе хоть какую-то защиту!
– Спасибо, Дик! Но я не думаю, что в этом есть необходимость. Все, что им было нужно, они уже получили – все мои компакт-диски и видеокассеты. Теперь-то уж им точно известно, о чем Киган рассказал мне под гипнозом.
– И что же он рассказал?
– Практически ничего. Какое-то нечленораздельное бормотание о зеленых людях в саду, да еще этот "триц-блиц-лиц".
– Но ведь ты не знаешь, какое это имеет значение для них. Ты же только что сказал: вьетнамские фотографии и этот стишок так встревожили их, что они тут же явились за Киганом.
– Это только мои догадки.
– Но ведь теперь им известно, что ты тоже знаешь об этом. Почему бы им не поохотиться и за тобой?
Драммонд вздохнул.
– Ну, во-первых, у меня нет опыта Вьетнама, как у Кигана. Я знаю только про людей в зеленом и стишок, который сам по себе не имеет смысла. Во-вторых, я же не какой-нибудь больной, страдающий амнезией, без всяких социальных связей. В-третьих, они уже предупредили меня, чтобы я оставил Кигана в покое. Кровь в доме, развороченный офис – что еще нужно? Зачем я им?
– А кто знает, чего хотят эти парни? Нам ведь даже неизвестно, кто они. Может, всего-навсего психи, которым нравится пытать людей и громить офисы. А может, они просто не хотят знать, что ты ничего не знаешь?
– Что ты имеешь в виду?
– Наивный ты дурак, черт возьми! А вдруг они не успокоятся до тех пор, пока не проделают с тобой то же самое, что и с Киганом!
– Дик, я очень тронут, но, по-моему, ты преувеличиваешь.
– А по-моему, ты сидишь в порядочном дерьме. Сделай одолжение, возвращайся в Лос-Анджелес.
– Не могу. Ты бы только взглянул на мой офис... перепутана вся моя картотека...
– Пошел ты к черту со своей картотекой! Понадобится она тебе, если тебя закопают где-нибудь там, в твоей пустыне?
– Я обдумаю это.
– Пусть хотя бы Карен уносит оттуда ноги!
– Согласен полностью. Попытаюсь найти ей машину и сегодня же вечером отправлю.
Карен хмуро взглянула на Драммонда и отрицательно покачала головой.
– Дик, она отказывается, – сообщил Драммонд Гейджу, – но я передам ей твои слова. А как быть с Киганом?
– А чем я могу помочь? На твои края наша юрисдикция не распространяется, а своих полицейских там очень мало. Как ты думаешь, что они сделают, если ты вызовешь полицию, расскажешь им историю с Киганом, покажешь следы крови и свой развороченный офис? Вызовут ФБР? Интересно, а как к этому отнесется само ФБР? Драм, мы не знаем, на ком завязано это дело. Помнишь тех парней, которые были у тебя на сеансе судебного гипноза? Может, они и есть ФБР. Ты и пикнуть не успеешь, как увязнешь в таком дерьме, что просто не сможешь нормально работать.
– Значит, ты предлагаешь мне забыть о Томе Кигане, о том, что его пытали и похитили. Так я тебя понял?
– Именно так. Я подошлю наших детективов, может, им удастся что-нибудь унюхать. А ты, приятель, побереги свою задницу. Мы с Анной тебя очень любим и не хотим потерять. Понял?
– О'кей, Дик. Спасибо.
Драммонд положил трубку и повернулся к Карен.
– Сегодня вечером я никуда не поеду, – твердо заявила она.
Драммонд был готов к такому отпору.
– Дик считает, что мне угрожает опасность. И пока ты здесь – тебе тоже. Надо уехать, Карен. Я вызову машину, и тебя довезут до самого дома.
– А не лучше ли нам пока вернуться в твой дом? – вместо ответа предложила Карен. Это место меня просто удручает. Пол, можно помочь тебе прибраться?
– Нет, спасибо. Я не спеша соберу все сам. Так будет гораздо проще. И займусь этим завтра. А сейчас пойдем поищем тебе машину.
В восемь часов они были в доме Драммонда, на кухне. Карен тянула вторую рюмку водки с тоником, а Пол жарил на гриле два куска мяса и готовил салат. У обоих работали два уровня сознания: один, поверхностный, позволял им обмениваться шутками и болтать о всякой ерунде, второй, глубинный, аккумулировал в себе беспокойство и страх на уровне шока. Ибо осознать в полной мере все случившееся, поверить в то, что произошло с Киганом и происходит с ними самими, было невозможно.
– Ну и салат же ты соорудил, доктор!
– Как-то я прочитал книгу "Триста способов приготовления салата-латука". – Драммонд отложил ложку, которой размешивал салат, наклонился над столом и посмотрел на Карен. – Вот это уик-энд, нечего сказать! А какие были планы... Том... – Драммонд сокрушенно покачал головой.
– Так что же Том?
– Он так мечтал приготовить нам какой-то особенный ужин! – Драммонд сорвался: – Будь они прокляты, эти негодяи! – Он с такой силой ударил кулаком по столу, что Карен вздрогнула. – Прости, пожалуйста.
– Не надо извиняться. Я испытываю то же самое, хотя даже не была знакома с Киганом.
– Дик просит, чтобы мы "ушли на дно". Но я не могу оставить это просто так. Этот парень был моим пациентом. Его пытали в моем доме и выкрали из моего дома. Я не могу сделать вид, что ничего не случилось. Будто Тома и не было. А тетя Сисси? Она же ждет от нас сообщений, надеется, что ее дорогой мальчик наконец вернется домой. Она уже пережила однажды горечь несбывшейся мечты, и я не хочу, чтобы это повторилось. Она имеет право знать все, что происходит, произошло... А как мы объясним ей все это?
– Пол, мы не можем строить в отношении Тома никаких догадок. Пока он не объявится или... пока не найдут его тело.
– А что, если его – или его тело – не найдут? Что тогда? Сколько мы можем держать ее в неведении?
Оба погрузились в задумчивость. Драммонд продолжал машинально готовить салат, время от времени переворачивая мясо. Наконец все было готово.
– Давай поужинаем на веранде, – предложил Пол. – Мне что-то не хватает воздуха.
– Мне тоже. Я накрою на стол, а ты неси еду.
Карен накрыла скатертью маленький столик на веранде, зажгла свечи в кувшинчиках красного стекла. Некоторое время они ели молча, но каждый думал о Кигане.
– У меня есть одна идея, – вдруг сказала Карен. – Этот стишок "Триц-блиц-лиц". Видимо, для Тома он имел какое-то особое значение. Настолько важное, что он даже нацарапал его на стене. Более того, он вывел его на некоторое время из состояния амнезии, а может, даже помог на время преодолеть закодированность. Идем дальше. А что, если Том Киган – не единственный, кто знает этот стишок и что он означает? Ты мне говорил, что во время сеанса гипноза Том связывал этот куплет с какими-то "зелеными парнями" в саду. И будто все они скандировали этот куплет, словно учили наизусть.
– Верно.
– А в своих снах или гипнотическом прозрении Киган вроде видел не меньше ста человек. А может, и больше. Так?
– Да.
– Значит, как минимум сто человек знают смысл этого куплета!
Драммонд одобрительно улыбнулся. "Нет, это не просто очаровательная девушка с милым личиком".
– Так почему бы мне, – продолжала Карен, сделав вид, что не обратила внимания на реакцию Пола, – почему бы мне не написать статью? В ней я упомяну этот стишок и попрошу тех, кто знает его смысл, связаться с газетой?
Улыбка мгновенно сбежала с лица Драммонда.
– И подвергнуть себя той же опасности, о которой предупреждал нас Дик? Ни в коем случае!
– Послушай, Пол, о какой опасности ты говоришь? Как только этот стишок будет напечатан, меня начнет охранять сама газета. Если бы с журналистами расправлялись всякий раз, когда какой-нибудь скандал или преступление становятся достоянием гласности, никого из нас уже не осталось бы в живых. Бандиты могут попытаться убрать нас до публикации, но уж никак не после.
– Но после публикации они могут помешать вам продолжить расследование.
– Бессмысленно. Кто-нибудь другой обязательно подхватит эту тему. Так им придется "освобождаться" от всех сотрудников "Таймс".
Драммонд задумался.