Карен тяжело вздохнула. Настроение у нее было мрачное.
– Так что же делать? Оставить все как есть? Забыть про "Триц-блиц"? Забыть о Томе Кигане? Забыть про этих несчастных дурачков, которые позволили Крейну и банде сумасшедших химиков экспериментировать на их мозгах?
– Забыть? Да нет же, черт побери! Не беспокойся. Мы обязательно докопаемся, Карен! Это дело одной тебе не осилить, и к тому же, при всём уважении к тебе, ты ведь англичанка. Они бросят на это дело огромное количество людей, перекроют источники, о которых ты не догадываешься и которые даже представить себе не можешь. Но местечко на полосе мы тебе обеспечим. Это уж точно. Он по-отечески прикоснулся к щеке Карен.
– Ты проделала потрясающую работу. – Взгляд его упал на автомобиль, остановившийся у обочины дороги. – А вот лейтенант Гейдж и доктор Драммонд.
Перед тем как выйти из офиса, Карен позвонила Дику Гейджу. Они с Драммондом жили пока у Гейджа, и Дик настоял, чтобы они заехали за Карен.
Провожая девушку к машине, Сёрл взглянул на часы.
– Ты будешь смотреть теледебаты? Они начинаются в восемь.
– Непременно. Ни за что не пропущу. – Карен открыла заднюю дверцу. – Полжизни отдала бы за то, чтобы быть там, в корреспондентском корпусе, и задать Джеку Крейну один-единственный вопрос.
Сёрл улыбнулся.
– Правда? Интересно какой же?
Карен села в машину и приспустила стекло.
– Неужели ему удастся выйти сухим из воды? В нашем распоряжении всего лишь три недели. Как только его изберут, он станет недосягаем.
– В политике три недели – большой срок, – заметил Сёрл. – Никсон в дебатах с Кеннеди потерял все свои шансы за девяносто минут. Может быть, Милтону Бёрну удастся свалить сегодня вечером Крейна.
– А если нет?
– Ну что ж, посмотрим.
Сёрл помахал им на прощание и направился к машине, размышляя, напечатать или нет самую невероятную историю, которая наверняка потрясет Америку на ближайшие пятнадцать лет.
Инстинкт репортера подсказывал ему: что-то должно случиться. Такую информацию ни за что не удержать в тайне. Так или иначе, но она обязательно выплывет наружу.
Но ему хотелось, чтобы сначала она появилась на страницах "Таймс".
Карл Хоффман подождал с минуту, пока Крейн войдет в ванную комнату, затем спустился по коридору, остановился у двери в ванную и прислушался.
Удостоверившись, что губернатор включил душ – он знал, что в ванной тот пробудет минут пятнадцать, – Хоффман вернулся в зал для утренних заседаний, взял радиотелефон, открыл застекленные раздвижные двери и прошел к бассейну. Укрывшись в кустах, он набрал номер. Это был совершенно другой номер, не тот, который он набирал раньше.
– Да? – осторожно ответил Джекдоу.
– Какова ситуация на сегодня?
– Только что звонил Поло. Есть мнение, что наш друг стал серьезной помехой. Пленка у газетчиков, а они так просто с ней не расстанутся. Это только вопрос времени.
– Жаль, – сказал Хоффман. – Столько лет, столько трудов...
– Есть и другие кандидатуры. Это тоже, конечно, дело времени. Поло поздравляет тебя. Ты, разумеется, займешься преемником.
– С удовольствием.
– Где сейчас наш друг?
– Принимает душ. Просил приготовить бифштекс с кровью перед теледебатами.
– Ну что ж, прекрасно. Поло просил, чтобы именно так ты все и уладил.
– Нет проблем, – ответил Хоффман и вернулся в дом.
Глава 42
В восемь вечера они сидели в рабочем кабинете Гейджа. Карен и Драммонд устроились на двухместном диване с коричневой обивкой, по обе стороны от них сидели в креслах Дик и Анна.
С огромного экрана цветного телевизора политический обозреватель Си-би-эс, рассказывая о традиции дебатов кандидатов в президенты, совершал экскурс в историю вопроса; объективы камер блуждали по огромному павильону, показывая в разных ракурсах тысячи приглашенных гостей и журналистов, хотя последних было немного: Черил Конран из "Эй-би-си ньюс", Ненси Хардинг из "Эн-би-си ньюс", Дороти Брайс из журнала "Ньюсуик" и ведущий программы Джон Делл с кабельного телевидения, которые только что уселись за стол и сразу же оказались в поле зрения камер.
В нескольких футах от них, чуть под углом к столу журналистов, стояли, развернутые к аудитории, две небольшие трибуны. К правой трибуне, скрытый от аудитории, но вполне доступный объективу камеры, был приставлен деревянный приступочек для низкорослого Джека Крейна.
На каждой трибуне стоял графин с водой, был вмонтирован световой сигнал, с помощью которого оратора предупреждали об истечении времени выступления, и два надежных переносных микрофона. Перед предполагаемой аудиторией в семьдесят миллионов человек сейчас выступал политический обозреватель Билл Ролф.
"Итак, мы ждем выхода на сцену двух кандидатов. В зале ощущается напряженная атмосфера. В последние годы теледебаты между кандидатами в президенты стали важным событием для американского избирателя, событием волнующим и интересным. Для многих американцев предвыборная кампания спрессовалась в эти напряженные девяносто минут – так что ставка каждого из кандидатов необычайно высока.
Мы не жаждем, чтобы один кандидат перещеголял другого красноречием, остроумием и глубиной познаний, а другой совершил бы какую-нибудь оплошность, которая может стать роковой для его будущего. И тем не менее теледебаты кандидатов в президенты – зрелище интригующее и завораживающее. В любой момент может быть сказано или сделано что-то такое, что лишит кандидата права баллотироваться в президенты Соединенных Штатов".
– И у нас как раз есть такой вопрос, который может свалить Крейна, – прокомментировала Карен. – Господи, как бы я хотела оказаться сейчас там, среди журналистов! С экрана продолжал звучать голос Билла Ролфа: Именно на это, видимо, надеются стратеги Милтона Бёрна. Известный участник многих дебатов, человек энциклопедических знаний в области внутренней и внешней политики страны, Бёрн на последних этапах состязания с Джеком Крейном позволил оттеснить себя на оборонительные позиции. Джек Крейн предпринял яростную попытку очернить либерализм Бёрна, поставил под сомнение его отношение к вопросам обороны и борьбы с преступностью. Умело проведенные сегодняшние дебаты могут дать Милтону Бёрну превосходную возможность отбить эти непрекращающиеся атаки, доказать перспективность своих намерений и существенно сократить разрыв между ним и Крейном, который, согласно последним подсчетам, составляет сейчас пятнадцать пунктов".
Перед объективами камер появились оба кандидата и направились к своим трибунам. Аудитория взорвалась аплодисментами. Чисто внешне контраст между обоими кандидатами был разителен. Милтон Бёрн – высокого роста, с аристократическими манерами, сутуловатый, в очках с толстой оправой. Все это, да еще слегка растрепавшиеся седые волосы выдавали в нем настоящего профессора – ученого; серый шерстяной костюм мешковато сидел на его угловатой фигуре. Он выглядел так, словно только что пришел с лекции по проблемам политики.
Джек Крейн, в прекрасно сшитом темно-синем костюме, специально выбранном для такого случая, был собран, энергичен, в глаза бросалась его отличная военная выправка. Яркие прожектора высвечивали здоровый загар, подчеркивали внутреннюю силу, целеустремленность – яростный бультерьер, готовый сразиться с неуклюжим сенбернаром.