Потом корабль попал вдруг в полосу удивительных приключений. На четырнадцатый день плавания, когда пробили третью склянку утренней вахты, Елочка услышала классический возглас: «Человек за бортом!» Протопала по палубе спасательная суматоха, и вскоре к Елочке привели обсохшего мальца в одеянии с чужого плеча. Оказалось, что он ехал из Одессы зайцем в трюме, был открыт, полез со страху на ванты и сорвался в море. Так Елочка приобрела товарища. Его звали Тимка. Он жулил в карты, привирал на каждом слове и ковырял в носу.
Второе приключение было загадочным и жутким. Оно тяжко потрясло Елочку. Однажды капитан уступил ее капризам. Он обещал, если совсем стихнет ветер, вынести Елочку на мостик. «Трансбалт» стоял на рейде Сингапура. Ветер упал лишь к ночи, но капитан сдержал обещание. Фрося укутала Елочку, и капитан вынес ее на руках. На мостике стоял вахтенный. Горели фонари и отличительные огни: красный, зеленый. Беззвездная ночь обступила корабль и море, было тихо и душно, как в комнате. Только в порту еле слышно жужжали краны, горели огни на судах и легкий гомон доносился оттуда. И вдруг черное небо со страшным скрипом рассеклось надвое до самого горизонта. Сразу стало светло. Мгновенно из тьмы выступили горы, порт и пароходы. А в чудовищной и ослепительной расщелине появилась исполинская фигура человека. Великан стоял над морем. Он шагнул из-за горизонта. Горы не доходили ему до пояса. Елочка пронзительно закричала, закрыв лицо руками. На мостике заметались. Елочку спешно снесли вниз.
Скоро появился доктор. Он накричал на капитана. Елочке разъяснили, что это было атмосферное явление, ничего страшного. Но девочка видела, что все чем-то смущены, и упрямо не верила.
На семнадцатый день плавания Тимка играл с Елочкой в «свои козыри». Он бессовестно сжулил и был изобличен. Елочка возмутилась.
– Уходи, уходи! Не хочу с тобой! – закричала она.
– А чего ты из себя воображаешь? – обиделся Тимка. – Какая нашлась! Не твоя каюта.
– Не моя, так папина. Уходи! Жила. Фу!
– Ну и уйду, пожалуйста! Мне только смешно на тебя. Все тебе врут как попало, а ты уж и веришь. Ты вот скажи, где мы сейчас?
– Ну, около Формозы, – сказала Елочка, указывая на карту.
– Формозы? Как раз! Эх ты, веришь! Сказать, где? Мы вовсе в Москве, у Виндавского вокзала[8]. А отец твой, думаешь, капитан? Как раз. Держи шире! Он вовсе заведующий. А это, думаешь, пароход? Это совсем музей, а не пароход. А я тут живу во дворе. Это что, думаешь, берег виден? Да, как раз, смотри!
Тимка протянул руку через иллюминатор и ткнул пальцем в панораму. Рука его достала до берегов. Скалы слегка прогнулись.
Елочка заморгала беспомощными глазами. Она не в силах была поверить.
Но Тимка не врал. Не было на самом деле парохода, и капитан Галанин командовал лишь фикцией. Он был капитаном наглядного пособия. Галанина вызвали из Киструса с тем, чтобы предложить ему заведование новым морским музеем в Москве. Здесь вполне подходил человек некогда дальних плаваний, а теперь выброшенный морем на берег. Знания и опыт Галанина были известны. Опасаться аварий в музее не приходилось.
Приятель Галанина, тот, что дал телеграмму, встретил его на вокзале. Капитан, с больной Елочкой на руках, выслушал предложение и вздохнул: «В музей, значит, сдают. Почетно! Все-таки лучше, чем на свалку».
Рассуждать не было времени. Девочка гибельно пылала в забытьи. Капитан согласился.
Но тут выяснилось, что музей еще дооборудывается и квартира для заведующего не совсем готова. В общежитие с больной девочкой нельзя было ехать. О больнице упрямый капитан и слышать не хотел. Тогда изобретательный его приятель предложил следующую комбинацию. В помещении музея сооружали деталь корабля. Воздвигались в натуральную величину спардек, мостик и настоящая двухместная матросская каюта нового, советского образца. Каюта была уже полностью оснащена и обставлена с тем строгим комфортом и уютом, который так отличает каюты команды на кораблях советской постройки от кубриков самых прославленных судов старого Ллойда[9]. В этой каюте и поселился временно капитан с дочкой.
Елочка долго не приходила в себя. Она бредила «Трансбалтом» и флагами свода. Доктор высказал опасение о возможности менингита. Доктор пришел в ужас, узнав, что девочку везли с такой температурой. Он потребовал полнейшего покоя и устранения всяких волнений. Елочка в бреду видела себя на корабле, и доктор распорядился ни в коем случае не разубеждать ее до выздоровления.
Так началось это необычайное плавание. В вынужденной игре участвовали все работники музея. И доктор, входя в каюту, тоже на всякий случай надевал форменку. Елочка промаялась дней пять в бреду, потом она крепко заснула и проспала около полутора суток. Ее разбудила качка, когда рабочие передвигали каюту под законченный уже мостик.
Многочисленные заботы и дела музея загрузили доверху жизнь капитана, и она снова приобрела устойчивость. Музей был учебный. Сюда приходили ученики водного техникума. И вещи не были ограждены стеклами от своего предназначения. Вещи несли еще службу. Их трогали, развинчивали. На них учились. Капитан постепенно входил во вкус нового дела.
– Нет, это не бутафория. В чем дело? – говорил капитан. – Это я вроде «Авроры». Тоже корабль был! Зимний брал. А теперь учебное судно. Черт, удивительно все-таки умеют у нас людей делом за живое взять!
Кроме обязанностей завмузеем, Галанин с увлечением изображал капитана дальнего, Елочкиного плавания. Он вел судовой журнал, он чертил маршрут по карте. Через день менял он перед иллюминатором раскращенные панорамы портов из папье-маше, в обилии имевшиеся в музее. Он вовлек в плавание Тимку, человека за бортом, сына музейного сторожа. Что же касается англичан, то это были вполне настоящие англичане, интуристы. Они захотели осмотреть музей. Очень просто объяснилось также появление великана на сингапурском горизонте. Это открылась дверь за панорамой, и вошел сторож. Вот и все!
Так объяснились многие тайны этого сказочного рейса.
Елочка, бледная, вскочила с койки («Вот как! Обманывать меня!»). Накинув одеяльце, она выбежала из каюты. Она пробежала спардек и хотела взобраться на капитанский мостик, но остановилась как вкопанная. Замечательные вещи окружали ее. Она находилась в огромном светлом зале. Изящные модели кораблей стояли на медных и стеклянных подставках. У стен раскинулись макеты и панорамы портов, пристаней, маяков. И большой, настоящий город смотрел в широкие окна.
Елочка заглянула на мостик. Там было много народу. Экскурсанты – рабочие и школьники – почтительно слушали капитана Галанина. Он демонстрировал управление кораблем. Галанин был облачен в полную капитанскую форму. Елочка прямо залюбовалась им. Дурак Тимка. Ну что же, что музей? А все-таки настоящий капитан, и все его слушают!
– Эй, на берегу! – крикнул морским басом капитан.
– Есть на берегу! – важно ответила из дальнего угла уборщица Фрося.
– Флаги в порядке? Приготовиться!
– Нечего и готовиться: все и так готово! – уже не по уставу заворчала Фрося.
И вдруг, взбегая на высокие ноты, завыла электрическая сирена. Всползли по фалам яркие сигнальные флаги. И капитан, дважды повернув по всему диску ручку машинного телеграфа, поставил ее на «полный ход».
9