To, как этого можно добиться, лучше всего видно на примере тех случаев, когда более-менее отчетливо слышится "внутренний" голос. Для таких людей технически не составляет никакого труда записать услышанное и ответить на заявления "внутреннего" голоса с точки зрения эго. Это ничем не отличается от диалога между двумя равноправными человеческими существами, каждое из которых уважает аргументы другого и считает нужным потратить время на изменение конфликтных точек зрения посредством сравнения и дискуссии, или же на то, чтобы провести между ними четкую границу. Поскольку к соглашению редко когда ведет прямая дорога, то в большинстве случаев имеет место длительный конфликт, требующий больших жертв с обеих сторон. Такие же отношения вполне могут сложиться между пациентом и аналитиком, причем роль адвоката дьявола естественно достается последнему.
В наше время мы с ужасающей ясностью видим, насколько не способны люди выслушивать друг друга, хотя эта способность является фундаментальным и обязательным условием существования любого человеческого сообщества. Любой, кто хочет жить в согласии с самим собой, должен считаться с этой основополагающей проблемой. Ибо, в той мере, в какой человек не допускает правоты другого человека, в той мере он отказывает в праве на существование своему внутреннему "другому" - и наоборот. Способность к внутреннему диалогу - это оселок, на котором испытывается способность к внешней объективности.
Если при наличии внутреннего диалога процесс примирения с бессознательным очень прост, то он, конечно же, более сложен в тех случаях, когда нам доступна только визуальная продукция, язык которой представляется достаточно красноречивым тем, кто его понимает, и совершенной тарабарщиной - тем, кто его не понимает. Столкнувшись с такой продукцией, эго должно перехватить инициативу и спросить: "Что значит для меня сей знак?" (Гете, "Фауст".) Это фаустов вопрос может вызвать просветляющий ответ. Чем прямее и естественнее ответ, тем более он ценен, потому что прямота и естественность гарантируют более-менее полноценную реакцию. Совсем не обязательно доводить процесс конфронтации до сознания во всех его подробностях. Зачастую, полноценная реакция не имеет в своем распоряжении тех теоретических предположений, взглядов и концепций, которые делают возможным ясное понимание. В таких случаях человек должен удовлетворяться бессловесными, но внушающими доверие чувствами, которые заменяют теории и концепции и являются более ценными, чем заумные разговоры.
Перемещение взад-вперед аргументов и аффектов представляет трансцендентальную функцию противоположностей. Конфронтация двух позиций порождает заряженное энергией напряжение и создает живую, третью вещь - не мертворожденную логику в соответствии с принципом tertium поп datur (Третьего не дано (лат.) - Прим. ред.), а движение от напряжения между противоположностями, рождение жизни, которая ведет на новый уровень бытия, в новую ситуацию. Трансцендентальная функция проявляет себя, как качество соединенных противоположностей. До тех пор, пока они держатся порознь - естественно, с целью избежать конфликта - они не функционируют и остаются инертными.
В какой бы форме противоположности не проявлялись в индивиде, в основе всегда лежит проблема заблудившегося и застрявшего в однобокости сознания, столкнувшегося с образом инстинктивной целостности и свободы. Это образ антропоида (древнего человека), с его, с одной стороны вроде бы ничем не ограниченным миром инстинкта, а с другой, с его часто неправильно понимаемом миром духовных идей; этот человек, компенсируя и исправляя нашу однобокость, появляется из темноты и показывает нам, каким образом и в каком месте мы сбились с основного пути и искалечили себе психику.
Здесь я должен удовлетвориться описанием внешних форм и возможностей трансцендентальной функции. Другой еще более важной задачей является описание содержимого этой функции. По этой теме уже накопилось огромное количество материала, но преодолены еще не все трудности с его толкованием. Нужно еще много подготовительных исследований, прежде чем будет заложен концептуальный фундамент, который даст нам возможность четко и понятно объяснить содержимое трансцендентальной функции. К сожалению, мне пришлось убедиться в том, что научная общественность еще не везде готова выслушивать чисто психологические аргументы, поскольку она либо воспринимает их слишком лично, либо околдована философскими или интеллектуальными предубеждениями. Из-за этого любая осмысленная оценка психологических факторов становится практически невозможной. Если люди воспринимают их очень лично, то их суждение всегда будет субъективным, и они объявят невозможным все, что не умещается в рамки их случая, или все, что они предпочитают не признавать. Они совершенно не способны понять, что то, что верно в их случае, может не годиться для другого человека с другой психологией. Мы по-прежнему очень далеки от обладания схемой, пригодной на все случаи жизни.