- Слушайте меня, - сказала она. – Слушайте внимательно.
* Дамские перчатки с отрезанными пальцами.
* Имя “Василий” происходит от титула правителя Византии, “великий василевс”.
========== Глава 4 ==========
- О спиритизме я слышал, - наконец прервал Василий ее вдохновенный рассказ с едва заметной иронией. – Но, признаться, нисколько не доверяю этому учению.
Женя закатила глаза.
- Учению? Это больше, чем учение – это новое направление мысли! - сказала она.
Василий с улыбкой покачал головой.
- Вы хотите сказать, что не узнали сейчас от меня ничего нового? – спросила Женя.
Василий опустил голову, и хотя Женя уже не могла разглядеть его лица, она догадалась, что молодой человек скрывает насмешку.
- Насколько я понял из ваших слов, - произнес он после молчания, словно и вправду поразмыслил над ее словами, - спириты утверждают, будто основой личности является так называемый дух, обладающий “флюидическим телом”, или душой. Дух составляет наше “я”, и в некоторые моменты это “я” освобождается от физического тела… и становится способно, гм, к разным чудесам…
Женя наклонила голову, так что выражение ее лица стало почти угрожающим.
- Что же в этом так забавно, Василий?
Молодой человек поперхнулся, прикрыв рот рукой.
- Если бы я не знал вас, Евгения…
Он посмотрел на нее, теперь с откровенным изумлением.
- Это же сказки для дикарей или детей! – произнес Василий. – Вы интеллигентная, образованная девушка. Вы знаете, из чего выводится личность… Невозможно такое разделение духа и тела, в которое веруют спириты, “освобождение духа” - это просто поэтическая фигура!
Женя терпеливо вздохнула.
- Это чужие слова - что освобождение духа невозможно, или вы сами дошли до этого? – спросила она.
Василий пожал плечами.
- Бога ради, Евгения Романовна! Дух – производное нашего организма! Стыдно не знать этого в наше время!
Он резко встал, ежась от прохлады и поддергивая шейный платок. На лице его было нетерпение, досада.
- Мне все кажется, будто вы пытаетесь одурачить меня.
Женя поставила подбородок на руку, наблюдая за Василием из того же положения, не вставая со скамьи.
- Вы утверждаете, что человеческая личность – производное нашего организма, - задумчиво сказала она.
Василий повернулся к ней.
- Несомненно!
- Почему несомненно? – спросила Женя. – Вам, Василий, кажется в высшей степени фантастической идея независимости духа. А вас не удивляет не менее фантастическая идея – выведение духа из материи? Если дух всего лишь свойство мозга, тогда получается, что вы – мыслящий кусок мяса…
Она вдруг так рассердилась на этого молодого человека, что захотела оскорбить его. Может быть, ей это удалось. Василий резким движением пригладил волосы: мелькнул светлый рукав.
- Ну что ж, выходит, что мыслящий кусок мяса. Как образованный человек я это признаю, - холодно сказал он.
- Как образованный кусок мяса, - ровным голосом поправила Женя.
“Без идеи души человеческое существование не имеет цели”, - вспомнилась ей мысль какого-то старого гения, кажется, того же Достоевского. Жене стало грустно и больно. Она уже не боялась Василия, только печалилась из-за его косности… или собственной наивности. Может быть, идеи спиритов действительно не имеют под собою никакого основания?
- Я пойду, Евгения Романовна, - сказал Василий. – Я услышал от вас достаточно.
Он стоял совсем близко к ней – так, что Женя услышала запах его фиалковой туалетной воды. Василий Морозов был оскорблен, но сейчас это ее почти не испугало и не огорчило.
- Прощайте, - сказала Женя.
И тут, как гром с ясного неба, раздался голос.
- Барышня! Что же это вы своего кавалера снаружи держите, в дом не приглашаете?
Запыхавшаяся Дуня, подбежав к ним, остановилась. Поправила волосы, пригладила белый передник.
- Насилу успела, думала, уйдет! – воскликнула она. – Господин, пожалуйте ужинать, и вы, барышня!
Василий посмотрел на Женю.
Та изобразила на лице насмешливо-вопросительное ожидание, хотя ей было очень горько.
Василий посмотрел на прислугу. Дуня нетерпеливо показала в сторону дома.
- Идите, господа уже за стол садятся! А я вас помню, - прибавила она чуть кокетливо, взглянув молодому человеку в глаза и тут же потупившись. – Вы Василий Исаевич, барышни нашей жених.
Женя чуть не засмеялась громко, но побоялась обидеть Дуню. Она подошла к “жениху” и взяла его под руку.
- Спасибо, Дуня. Идемте в дом, Василий Исаевич, - сказала она.
Они пошли вместе, торопясь за старательной Дуней. Женя чувствовала, как скован ее спутник. Василий знал, что его появление в доме Прозоровых совсем некстати – он окажется в весьма затруднительном положении и в такое же поставит Женю…
Молодые люди вошли в дом, и в прихожей столкнулись с Серафимой Афанасьевной.
- Василий! – воскликнула она. Взглянула на него сквозь свое пенсне, удивленная… но и обрадованная тоже.
Женя почувствовала, что краснеет от стыда. Мать, должно быть, теперь уже считает свою единственную дочь таким уродом, что готова привечать всякого… “жениха”. Хотя до сих пор она относилась к Василию подозрительно.
- Они тут на лавочке сидели, барыня, - доложила Дуня и хихикнула. Госпожа Прозорова даже не обратила на нее внимания, вглядываясь в Василия. Она была, несомненно, рада.
- Что же вы не зашли в дом, не поздоровались! Идите вымойте руки, сейчас будем ужинать, - сказала хозяйка. – Женя! Проводи гостя в ванную комнату!
- Василий Исаевич, идемте со мной, - процедила Женя. Она направилась вперед, чуть не плача от злости. Недоумевающий Василий двинулся за ней; впрочем, к его недоумению примешивался смех, который он пытался подавить, чтобы Женя совсем не разобиделась.
- Что здесь происходит? – спросил он, когда они остались наедине.
- Мама… здесь происходит, - ответила Женя сквозь зубы. – Вам придется ужинать в ее обществе, поэтому постарайтесь перетерпеть.
- Евгения, да что с вами?
Василий вдруг взял ее за плечи.
Женю охватило головокружительное предвкушение поцелуя. Ее никто еще не целовал… Но Василий просто смотрел ей в глаза и улыбался с веселым недоумением.
- Женечка, что вы так рассердились?
- Отпустите меня, - холодно сказала Женя.
Он убрал руки.
У Жени чуть не выскочило следующее: и я вам никакая не Женечка. Но она промолчала. Может быть, права Саша – она действительно не умеет обращаться с мужчинами, поэтому никому и не нравится? Но что же ей теперь – на задних лапках перед каждым танцевать?..
Девушка повернулась и, стуча каблуками, направилась в гостиную. Шагов Василия она за собой не слышала. Ничего, не заблудится.
Войдя в комнату одна, Женя ожидала упреков – почти с вызовом, развернув плечи навстречу матери. Но Серафима Афанасьевна только посмотрела на нее и ничего не сказала.
Женя взглянула на отца – тот добродушно улыбнулся ей. Сочтя этот взгляд достаточным приветствием, Женя приблизилась к матери и шепнула:
- Мама, ты что?
Она смотрела оскорбленно. Так Женя себя и чувствовала сейчас.
- А ты что? – ответила Серафима Афанасьевна. – Ты ведешь себя просто неприлично! Хорошо, что Дуня заметила тебя и Василия из окна! Тебе даже в голову не пришло пригласить его поужинать с нами!
Женя по-настоящему удивилась.
- Так все дело только в этом?
Мать посмотрела на нее долгим взглядом. Рот ее приоткрылся, но она ничего не сказала. Потом вдруг взглянула куда-то поверх головы Жени, и та, обернувшись, увидела Василия.
Молодой человек стоял на пороге, не желая мешать объяснению.
Женя чертыхнулась про себя. Потом, светски улыбаясь, подошла к своему гостю и протянула руку:
- Василий Исаевич, пожалуйте к столу!
Он взял ее под руку.