Я могу с полной уверенностью подтвердить слова Прабхупады. После окончания школы я пошел работать на сталелитейный завод, куда меня взяли помощником мастера. Я сказал об этом Прабхупаде: «Я работал на сталелитейном производстве. Это хуже, чем ад».
Прабхупада кивнул: «Это страшнее ада». Он рассказал, как в свое время посетил одно из таких предприятий: «Никакой жизни. Я был на заводе по изготовлению металлических конструкций «Тата». Я увидел этот ад. Один котел с расплавленным железом, огромный, как небоскреб. Ты видел такие?»
Я кивнул и, заметив, что эта тема ему интересна, добавил некоторые разъяснения: «Я работал с такими, та же самая технология. Как раз на том участке производства, где расплавленный металл переливают из этих котлов в формы, а потом, когда металл остывает, болванку опрокидывают на пол. Они все еще раскалены добела, поэтому их складывают в специальные печи. А когда освобождается прокатный стан, их достают оттуда с помощью огромных кранов и обрабатывают, придавая необходимую форму. Эти болванки прокатываются под огромным давлением, превращаясь в тонкие листы металла, которые позднее разрубают на более мелкие пластины, имеющие уже конкретное целевое назначение. В мои обязанности входило обслуживание всех этих громоздких машин. Прокатный стан, кран, котлы, за всем этим приходилось следить. Это было ужасно. Мы работали в три смены. С двух дня до десяти вечера, потом с десяти вечера до шести утра, а последняя смена была с шести утра до двух дня».
Прабхупада спросил, были ли хотя бы короткие перерывы во время восьмичасового дня.
«Один перерыв на обед. Это не поддается описанию. Вокруг огонь, пламя вырывается из котла и печей, все в дыму и саже.
А ты сидишь среди всего этого кошмара на корточках и пытаешься починить какую-то машину».
«И все это ради дополнительной прибыли какого-нибудь зажиточного бизнесмена», — вставил Джагадиша.
Прабхупада прекрасно понимал, о чем я говорю и что я там чувствовал. Он улыбнулся: «А после такой тяжелой работы единственное развлечение — выпивка. Ты пил?»
Разоблаченный, я был вынужден признаться, хоть и несколько смутившись: «Да. Прямо с работы мы шли в пивной бар и публичный дом».
Шрила Прабхупада посочувствовал мне. С доброй улыбкой на устах он сказал: «Ты создан не для этого».
Эти слова Прабхупады так глубоко проникли в мое сердце, что я не мог вымолвить ни слова. Все чувства, переполнявшие меня, были чувствами признательности и благодарности. Вряд ли бы я понял, для чего был создан, если бы не Его Божественная Милость. Но одно я могу сказать с уверенностью: если бы не встреча с ним, то моя жизнь вряд ли бы отличалась от описанной мной выше, и именно он, Шрила Прабхупада, вызволил меня.
Зубная боль усилилась. Его щека сильно распухла, поэтому он практически ничего не поел. Джагадиша спросил, не болит ли у него голова.
Прабхупада покачал головой. «Нет, просто болит зуб. Мои зубы уже никуда не годятся. Они уже и не держатся совсем. Иногда боль становится пронзительной. Некоторые, больше половины, уже выпали. Поэтому я не могу есть».
Пока Прабхупада терпит боль и даже не попросил о медицинской помощи. Я спросил, может быть, принести болеутоляющее средство или какой-нибудь индийский препарат, но он отказался. «Не беспокойся, все будет в порядке».
побывали, где есть индийское представительство. Их продержали там впустую, после чего попросили приехать в понедельник. Сначала они обещали оформить паспорт за один день, но потом консул сообщил, что понадобится больше времени. После двух часов уговоров он сказал, что они постараются все закончить в понедельник утром.
Пушта Кришна был измотан этой поездкой: «Я сказал ему, что мы посвятили нашу жизнь проповеди дхармы бхарата-вар- ши и иногда нам становится не по себе, когда мы видим, как такие люди, индийцы, как и Вы, чинят препятствия нашей проповеднической миссии».
Прабхупада засмеялся: «Это уже оскорбление. Это наверняка его разгневает. Ты сказал ему обидные слова. Ты оскорбил его».
«Нет. Я сказал это только после того, как он ответил «нет»,
— начал объяснять свое поведение Пушта Кришна. — После этого он немного подумал. Я не знаю, о чем он там думал, но он изменил свое решение. Он сказал прийти в понедельник утром. Я не знаю, может быть, он хотел получить взятку. Может быть, Шубхавиласа понял больше, чем я».
«Индийские чиновники невыносимы. Это и так ясно», — сказал Прабхупада.
Пушта Кришна продолжал: «Без нужды. Он сказал: «Заполните четыре бланка». И на это уйдет четыре дня?»
Хотя внешне Шрила Прабхупада никак не реагировал на бесчинства таможни, когда въезжал в Канаду, он, несомненно, обратил на это внимание: «На государственной службе состоят весьма отвратительные люди. По крайней мере всегда можно ожидать, что они будут вести себя именно таким образом. Так и здесь. А почему нет? Однажды сотрудник таможни без всякой необходимости заставил нас открыть коробочку со снадобьем. Одну, другую, и так несколько раз. Без всякой в том необходимости. Нет. Это непорядочный человек. Написано же — «снадобье», зачем же открывать все ножом?»
Прабхупада согласился с оценкой произошедшего Джагадиши. «Да, это не что иное, как произвол». Он привел цитату из «Шримад-Бхагаватам», Двенадцатой песни: «Повсюду, раджа-найр дасйу дхармабхих, они все хотят взяток. Они обладают властью, и эта власть только возрастает с каждым днем. На каком-то этапе с ними становится невозможно разговаривать. Уже сейчас в Индии все происходит именно так, по такому сценарию. В Индии чиновник не сдвинется с места, пока ему не дашь взятку… Ситуация становится очень опасной».
Он привел пример владений Маллика, расположенных в Калькутте: «Этими владениями распоряжаются попечители, назначенные государством. А уже эти попечители возглавляют комитеты, которые причинили нам так много беспокойств. Они постоянно требовали взяток и использовали свое служебное положение в личных целях. Я сам видел это. Ужасно. Например, ваш дом требует ремонта, который обойдется вам в сто тысяч рупий. Они передадут ваш заказ подрядчику, и уже из его рук вы получите счет в миллион двести тысяч рупий. И с этим ничего нельзя поделать. Подрядчик получит на руки двести тысяч рупий, все остальное заберет чиновник. Я сам неоднократно имел возможность убедиться в этом. Таким образом деньги остаются у него в руках. Если же вам нужно сделать что-то срочно, то я вам не завидую. Взятки становятся просто запредельными. И это происходит повсюду. Весь мир скатывается в пропасть бесчестия. Даже судьи, магистрат, даже эти чиновники берут взятки».
Прабхупада уже рассказывал о своем духовном брате Бон Махарадже, который однажды украл сто тысяч рупий из его дома во Вриндаване. Дело дошло до полиции.
«Очень пикантная ситуация», — сказал я.
«В высшей степени, — согласился Прабхупада. — Они потеряли доверие к нам. Потеряли всякое доверие к нашей религиозности. Это правильно, если учесть, что такие люди, как Бон, идут на такое грязное дело, как кража. В Пенджабе был один премьер-министр, к которому пришел один известный бизнесмен. «Господин такой-то, я направляю вас к господину такому-то. Дайте ему десять тысяч рупий и не задавайте лишних вопросов». Но за что? Тогда этот бизнесмен идет и платит требуемую сумму, потому что если он не сделает этого, премьер-министр будет каждый раз припоминать ему это. Даже в вашей стране существует так много организаций, не отвечающих ни за какие важные дела в государстве. Я помню, был такой господин Богарт. Я называл его «богус» (от английского bogus — поддельный, ложный, фиктивный). Весь его бизнес состоял в том, что он приходил в свою контору, которая располагалась в здании Организации Объединенных Наций, и занимался дешевой пропагандой от имени слаборазвитых стран. «Дайте денег, дайте денег». Пропаганда. И он официально обратился в Фонд Форда, и попечители этого фонда выделили ему много денег. Не существовало никакой реальной потребности в деньгах, по крайней мере ни одна из стран не обращалась к нему за помощью… Но похоже, что там был какой-то заговор…»