— Это не твоя печаль.
Она посылает мне натянутую улыбку и садится рядом на диване.
— Я знаю, что это не моя печаль, но я волнуюсь за тебя, потому что твоя боль — моя боль.
— Ты не представляешь, как много это для меня значит. Я знаю, что со мной нелегко...
— Ева...
Я поднимаю руку.
— Нет, Сид, дай мне закончить. У меня никогда не было друзей. В школе, даже в колледже, у меня не было на это времени. Я всегда старалась быть рядом с мамой, и это не очень хорошо сказывалось на моих отношениях со сверстниками. Конечно, у меня были друзья, но, в конце концов, им надоедало, что я никуда не хожу или отменяю приглашения. Но тебе все равно, что я могу пропадать часами, чтобы проверить маму, или, что порой я становлюсь замкнутой, или ухожу от всех, и я благодарю тебя за это. Я знаю, что быть моим другом нелегко, но я благодарю тебя за то, что ты постоянно миришься со всеми моими тараканами.
Сидни придвигается ближе и тянет меня в объятия. Ее объятия — это тепло и покой. Я подаюсь вперед, опускаю плечи, и пусть на мгновение накопившееся напряжение растворяется в дружеских объятиях.
— Это не улица с односторонним движением, детка. Ты тоже много с чем миришься.
Я отстраняюсь и смотрю в ее глаза. Она ухмыляется:
— Ты помогаешь мне выбрать наряды для свиданий, и ты помогаешь мне с моими бесконечными, безумными диетами, — она смеется, снимая напряжение, повисшее в воздухе.
— Да, практически, то же самое, — и начинаю хихикать, присоединяясь к ней.
Вместе мы смеемся до тех пор, пока она не застывает, и каждый мускул на ее лице напрягается, она становится очень серьезной.
— Я люблю тебя, подруга. Несмотря ни на что, — говорит она со слезами на глазах. — И даже после всего того, что с тобой происходит, для меня ты все равно самый сильный человек, которого я знаю.
— Я не знала этого.
— И я не знаю никого, кто в свои двадцать четыре года постоянно заботится о своей матери. Даже если она не всегда нуждается в тебе, я знаю, что ты переживаешь за ее здоровье. И каждый день, независимо от того, как бы плохо не прошел твой день, ты делаешь для нее все, что можешь, ты всегда рядом, если она нуждается в тебе.
— Спасибо.
Ее слова действуют как бальзам. Они как волшебный эликсир, который чинит мою беспокойную душу.
Даже если это только временно, я принимаю это чувство.
Меня не покидает запах. Единственный в своем роде, но неописуемый одновременно.
Медный.
Сладкий.
Острый.
Он просачивается к нам в дом, как туман в пасмурный день.
Обволакивает меня. Наполняет мои ноздри.
Я задыхаюсь от страха.
— Нет!
Мое тело словно скованно цепями, пока крик вылетает из моего рта. Пространство вокруг меня сужается. Страх, абсолютный и очевидный, пульсирует по моим венам, пытаясь вырваться за пределы моего разума, и мои глаза резко открываются. Вбегает полуодетая Сидни. Дверь с грохотом ударяется о стену, заставляя комнату вибрировать.
— Ты в порядке? Я только на минутку тебя оставила.
Я в порядке? Я в порядке?
Её слова эхом разлетаются по всему пространству. Отскакивают от стен. Проникают в мой мозг.
Но они не имеют никакого смысла. Ничто не имеет смысла. Единственное, что я понимаю, это ощущение крови, которая покрывает мою кожу.
Кровь.
В панике мои глаза мечутся по комнате, как взбесившееся животное, я пытаюсь содрать с себя одежду.
— Сними это! Сними это!
— Снять что? — подруга в недоумении наблюдает, как я скребу руками по своему телу, отчаянно пытаясь его очистить.
— Она везде! Разве ты не видишь?
Я чувствую это. Ощущаю вкус. Она везде. Она управляет мной.
— Что я должна видеть? Я ничего не вижу.
— Кровь! Кровь повсюду!
Мой пронзительный крик эхом отражается через всю комнату, Сидни щелкает выключателем, и комнату заливает свет, попутно ослепляя меня. Крови нет. Мои глаза привыкают к свету, я скидываю одеяло. Там тоже ничего нет.
— Я видела. Я чувствовала ее. Клянусь, она была повсюду! — плачу я.
— Это был только сон. Все в порядке. Шшш, ты в порядке. Давай я принесу тебе воды. Сейчас вернусь.
Все было так реально, но она права. Здесь ничего нет. Но напряжение все еще остается в моих мышцах. Оно до сих пор присутствует в моем сердце, в моем разуме.
К тому времени, как возвращается Сидни, мои слезы высыхают, но я не могу избавиться от ощущения, что я что-то упускаю. Что сон является куском головоломки, но я не знаю, как ее собрать.