— Так ты знала Ричарда очень близко?
— Он фактически вырастил меня. Это были его похороны, когда я уже уезжала после прощания и попала в аварию.
Знакомое чувство страха давит на сердце. Все мое тело напрягается. Вскоре появится боль в спине, после перейдет на грудь. Это словно удар кинжалом между лопаток, и я пытаюсь растереть эту боль.
— Очень сожалею о твоей потере. Если ты не возражаешь, я спрошу, как это произошло?
— У него случился сердечный приступ. К тому времени, когда... я нашла его.
Убираю руку со спины и прижимаю ее ко рту, чтобы сдержать рыдания.
— Знаю, это, должно быть, тяжело для тебя. Хочу, чтобы ты сделала глубокий вдох. Можешь это сделать? — я пожимаю плечами. — Как это случилось?
— Помню, что звонила ему, но он не ответил. Мне нужно было забрать кое-что у него для совещания. Я как раз была у мамы. Он... он жил в том же здании, где и она. Когда я добралась к нему, то нашла его уже мертвым. Я... Я помню все как в тумане, на грани потери сознания. Позвонила 911, даже вернулась к матери, чтобы рассказать ей. Я была убита горем и не могла полноценно оценивать происходящее.
— Так, когда именно ты перестала оценивать? Что ты помнишь?
Я делаю медленный вдох и выдох, чтобы не начать задыхаться.
— Когда я снова увидела его тело, но уже в гробу. Вот когда это произошло. До этого я все ещё отказывалась верить в происходящее. Но в тот момент реальность ударила меня, и я поняла, что Ричард мертв.
Слезы льются из моих глаз, и я пытаюсь их вытереть.
Престон берет ручку и строчит что-то в своем блокноте.
— Это был первый раз с момента смерти твоего отца, когда ты присутствовала на похоронах?
Я киваю.
— Я знаю, что ты была маленькой, когда умер твой отец, но ты что-нибудь помнишь?
— Нет.
Доктор снова быстро пишет, а я очень хочу заглянуть через его руку и прочитать, что он там написал. Когда Престон кладет свою ручку в сторону, поднимет глаза, и наши взгляды встречаются.
— Ты сказала, что он был тебе как отец. У него были отношения с твоей матерью?
— О, Господи, нет. Ей едва хватает сил передвигаться, чтобы почистить зубы. В ее жизни не было места для нового мужчины.
— А какие у тебя с ней отношения?
— Напряженные. Утомительные.
— Не хочешь рассказать мне немного про это?
— Я должна говорить про это сегодня?
Пожалуйста, скажи нет.
— Нет, нет, — о, слава Богу. Услышав, что мне необязательно рассказывать сегодня то, что я не готова, я облегченно вздыхаю и расслабляю мышцы спины. — Есть какая-то тема, что-то конкретное, что вызвало дискомфорт, потому что мы это обсуждали?
— Мне — нет. Не совсем, — нервно улыбаюсь я.
— Тогда, как насчет того, чтобы попробовать поговорить еще немного? Если будет тяжело, мы можем остановиться.
— Ладно, — шепчу я.
Проходят минуты, и мы меняем тему, говорим ни о чем. Это легче, чем говорить о моей матери или душераздирающе обсуждать тему похорон Ричарда. Мы не говорим о моем отце. Мы говорим на простые, обыденные темы. Темы, которые заставляют меня чувствовать себя комфортно. Темы, которые заставляют меня улыбаться. Но в конце концов эти темы заканчиваются, и я замечаю, что доктор Монтгомери смотрит на часы. Понимание того, что наша встреча подходит к концу, оставляет меня со смешанными чувствами. Я все равно радуюсь тому, что сделала, мне будет не хватать комфорта, который я почувствовала во время нашего общения. Хорошо, что есть такие люди, которые могут выслушать, дать совет и наставления, в которых я так отчаянно нуждаюсь после смерти Ричарда.
Это было хорошо. Прийти к нему было правильным решением. С плеч словно сваливается небольшой груз.
— Сегодня ты провела большую работу. И сделала ты это действительно хорошо. Первый шаг — самый трудный. Но у тебя получилось.
Престон улыбается и берет со стола черный кожаный блокнот. Когда я тяну к нему свою руку, наши пальцы соприкасаются. Мягкая кожа его большого пальца задевает мою, это отзывается румянцем на моих щеках, когда доктор передает мне блокнот.
— У меня есть для тебя небольшое задание.
— Задание?
— Да, я хочу, чтобы ты вела дневник. Записи о том, как ты себя чувствуешь. Если паническая атака начинает формироваться, запиши первые признаки. Неважно, что ты думаешь, или что чувствуешь в тот момент, я хочу, чтобы ты записывала, договорились?
— Ты будешь читать это после? — пожалуйста, скажи нет. Пожалуйста!
— Я буду просить тебя, чтобы ты читала мне, о чем написала, так мы сможем определить твои триггеры [7], но нет, сам я читать не буду.
7
Триггер (от англ. trigger) — событие, вызывающее у человека, больного ПТСР, внезапное репереживание психологической травмы, само по себе не являющееся пугающим или травматичным. Больные посттравматическим стрессовым расстройством обычно всеми силами сторонятся встреч с триггером, стремясь избежать нового приступа. Чаще всего триггер является частью травмирующего переживания: плач ребёнка, шум машины, нахождение на высоте, изображение, текст, телепередача и т. д.