Она изображает большие щенячьи глаза, и я не могу удержаться от смеха.
— Ладно, я собираюсь принять душ. Может, сходим поужинать или лучше закажем на дом?
— Пожалуй, мы закажем китайский еды на вынос. Немного глутамата натрия позволит тебе почувствовать себя лучше.
— Сид, уверена, что заявление фактически не соответствует реальности. Думаю, что они запретили глутамат за то, что тот действительно плохо на тебя влияет.
— Как не назови… один фиг.
Я фыркаю, и она хихикает.
Одевшись после душа, я чувствую в воздухе насыщенный запах китайский еды. Он зовет меня в гостиную, где на кофейном столике стоят маленькие белые коробки.
— Вино? — доносится голос Сидни из кухни.
— Конечно.
Спустя несколько минут она выходит с двумя бокалами, наполненными до краев «Пино Гриджио». Я надеюсь и молюсь, что таким образом этой ночью смогу утопить все мои страдания. Сомнения все же присутствуют, но я все равно улыбаюсь и стараюсь забыться.
Глава 34
Ева
Когда тебе грустно, недели проходят медленно. Их нельзя сравнить с приливом или отливом. Скорее всего, это похоже на зыбучие пески, и чем сильнее ты пытаешься вырваться, тем больше тебя засасывает.
Прошел месяц с нашей поездки с Престоном, и я поклялась Сидни, что выйду из своего уныния, но, на самом деле, теперь только учусь лучше притворяться. В пятницу после работы я уже не могу изображать улыбку. Больше нет сил для этого.
Я погружаюсь в работу, разбираюсь с недвижимостью Ричарда. Сегодня я решаю разобрать его гардероб.
Пребывание в квартире Ричарда пробуждает самые разные чувства. Несмотря на печаль, с улыбкой вспоминаю, какие были замечательные времена. Случалось всякое, но хорошее перевешивает плохое. Я переполнена эмоциями, пересилив слезы, фокусирую взгляд на комнате. Все на месте, как и в прошлый раз. Только теперь все по-другому… пусто. Фото на столе приветствует меня. Это та же фотография, что и в моей квартире, она сделана после окончания учебы. Воспоминания вызывают улыбку.
Сразу после смерти Ричарда в квартире проводилась профессиональная уборка. Поскольку окна были закрыты в течение нескольких недель, воздух спертый, и в нем все еще витает запах отбеливателя.
Вся мебель уже продана на распродаже, и все, что остается сделать, это разобраться с личными вещами Ричарда. Тяжело вздохнув, направляюсь в спальню. Костюмы до сих пор висят в шкафу. Обувь, по-прежнему, расставлена вдоль стены. Кому теперь все это нужно? Может быть, передать благотворительной организации, которая помогает людям встать на ноги. Знаю о нескольких, которые готовят и одевают безработных для собеседования на работу. Ричард бы не возражал. Да, так я и сделаю. Схватив телефон, нахожу информацию об организациях, которые оказывают подобную услугу, затем берусь за дело.
У задней стены гардеробной нахожу лестницу-стремянку, которую, очевидно, Ричард использовал для хранения коробок на верхней полке. В течение двадцати минут я изучаю содержимое коробок. В одной — чеки и квитанции, в другой — старые фотографии. Они заставляют меня улыбаться, пока я перебираю их, вспоминая те события. После двух часов непрерывной работы каждая мышца начинает болеть, и я уже готова сдаться, но вижу еще одну коробку в дальнем углу. Для того чтобы до нее добраться, мне приходится подняться на последнюю ступень лестницы и навалится всем телом на полку. Едва дотягиваюсь до нее пальцами, но делаю усилие и, наконец, достаю ее.
Она подписана «Разное». Спускаюсь вниз и почти благополучно оказываюсь на полу, но коробка выскальзывает из руки и падает, переворачиваясь на бок.
Содержимое оказывается на деревянном полу.
Что за несправедливость, теперь все нужно убирать. Сажусь на пол и собираю все на место. Первое, что бросается в глаза, — некоторые бумаги являются фактически правовыми документами, другие — контрактами. Есть договор о доверенности между мамой и Ричардом, документы на владение организацией, информация из банка. Собрав всю стопку полностью, решаю посмотреть, что есть еще важного. Нахожу фотографию Ричарда и себя. Несколько маленьких конвертов, ничего особенного на первый взгляд, но вдруг там что-то не менее важное. Еще книга, должно быть, Джейн Остин. Выглядит словно из старой коллекции моей мамы, та, что стояла в нашей библиотеке, когда я была ребенком. Когда я переворачиваю, чтобы лучше рассмотреть, из нее выпадает бумага. Протягиваю руку, и мое сердце останавливается.
Ледяной холод пробегает по спине.