Престон кивает.
— Как она могла сказать такое? Как она могла сказать ему, что нам будет лучше, если он сгинет? Это ее вина.
— Я знаю, что ты сейчас зла. И это понятно, что ты винишь мать. Но твой отец явно переживал кризис, он не мыслил рационально в тот момент. Он чувствовал, что у него нет другого выхода, кроме как уйти из жизни. Ты можешь винить свою мать сколько угодно, это неизбежно. Но из того, что ты рассказывала мне о ней, очевидно, что она винит себя не меньше. Тебе нужно простить ее.
— А его? Как мне простить его? Как мне простить тот факт, что он не любил меня достаточно, чтобы остаться на этом свете?
— Ты должна принять это своим сердцем, понять, что он действительно чувствовал, что у него не было иного выбора. Он был в шоке. Простить и любить его, несмотря на его поступки.
— Не знаю, смогу ли я.
— Сможешь и простишь. Ты удивительный человек, и, если кто-то и способен на прощение, то это ты.
— Откуда ты знаешь?
— Потому, что я верю в тебя.
И опять он находит правильные слова. Слова, которые я так хотела услышать. Слова, которые мне нужно услышать.
— Это будет исцелением твоего горя. Простить ее. Простить его.
— Ты так говоришь, будто знаешь это наверняка.
— Знаю.
Выгибаю бровь, глядя на него.
— Речь о моем личном опыте, я не хочу сопоставлять это с твоим.
— Или ты просто не доверяешь мне ту частью своей жизни.
— Доверяю, — изрекает он на выдохе. — Я рассказывал тебе, что, когда учился в колледже, у меня была девушка. Мы встречались. С одной стороны, она была безупречна, но была и другая сторона ее жизни. Это сейчас я знаю, что она страдала от биполярного расстройства, но в то время, естественно, ничего не знал. Она была бесшабашной и веселой, но когда она была не в себе, это было печально… — его голос затихает. — Она совершила самоубийство на втором курсе.
— Мне очень жаль. В этом причина?
— Что я стал психотерапевтом? Да. Я никогда не видел знаки, если бы только знал — как, я бы помог ей пройти через ее кошмары.
От удивления мои глаза увеличиваются, сердце усиленно бьется в груди.
— Кошмары? — шепчу я, глядя на него, собирая кусок головоломки, подходящий друг другу. — О, мой Бог. Все это время ты был так напуган, что у меня трансфер, ты был со мной, потому что… Я замена? Ты пытался найти способ для себя, чтобы исправить свои ошибки?
Престон теряет самообладание, наклоняется вперед, обхватывает ладонями мое лицо, и прежде чем я понимаю, что происходит, он набрасывается на меня, яростно целуя.
Когда мы останавливаемся, его неровное дыхание щекочет мои губы.
— Как ты можешь сомневаться во мне? Как ты могла подумать, что это нечто другое, что происходит между нами?
— А что между нами происходит? Что ты чувствуешь ко мне?
— Все. Я чувствую, что ты для меня все. Ты все, о чем я думаю и мечтаю, каждая секунда без тебя — это вечность. Думаешь, это не убивает меня? Думаешь, что это не причиняет мне боль?
И снова наши губы сливаются, пробуют друг друга, наслаждаясь каждым прикосновением языка.
Движение его большого пальца заставляет меня полностью открыться для него, и он дарит мне всепоглощающий поцелуй.
Сильные руки тянут меня ближе. Они окружают меня, пленят, сильнее связывают меня с ним.
Его прикосновение возбуждает.
Каждый дюйм моей кожи загорается, желая испытать более пьянящее чувство.
Престон отстраняется, но наши глаза закрыты.
Я чувствую, как его дыхание щекочет мои губы.
Наше дыхание смешивается.
Наши губы едва соприкасаются, мы вдыхаем друг друга.
Страсть между нами набирает обороты.
Обвиваю руки вокруг его шеи, он поднимает меня на руки и направляется к спальне. Оказавшись в комнате, Престон опускает меня на кровать и, прежде чем отступить, дарит еще один глубокий поцелуй. Его ледяные голубые глаза изучают меня.
Он молча снимает свою одежду… а потом раздевает меня.
Мое тело сотрясается и дрожит от эмоций, воздух вокруг нас наэлектризован.
Это больше, чем секс.
Это больше, чем утешение.
Он не произносит вслух, но я вижу это в его глазах. Есть лишь двое влюбленных людей.
Когда он возвращается ко мне, то начинает с крошечных поцелуев на шее, затем пробирается вниз к ложбинке груди. Я чувствую его теплые руки. Мое тело выгибается навстречу, чтобы дать волю его пальцам, ласкающим оба соска. Кончиком языка он выводит круги на одном, потом другом. Он лижет с осторожностью, пока я не начинаю стонать от удовольствия.
Мне нужно больше. Намного больше.