– Ты, б…, не успел соскучиться? – ответила Анжела.
Дед испуганно отошел в сторону, потому что ценил свое здоровье и спокойствие. В условиях непростой обстановки, когда он рисковал быть съеденным крысами в любой момент, лучше было бы поберечься лишний раз.
– А что с войсками и милицией, курсант? Где наша военная мощь? – поинтересовалась Алла.
– Связь потеряна между дивизиями, все генералы бежали в Россию. Получается, что некому командовать. Вот и воцарился полный хаос. Некоторые части вступили в бой, я слышал. Но эти крысы очень ловкие и живучие твари. Некоторых ставит в тупик их вежливость, – ответил курсант.
– Крысы крысами, но у них чувствуется европейский подход! Не то что мы, варвары отсталые. Европа – это всегда Европа! – с завистью заметил Розельфштейн.
Вдруг где-то вдалеке заиграла знакомая мелодия.
– Что-то мне эта музыка напоминает, – проговорила Элла.
– «Ах, мой милый Августин, Августин. Ах, мой милый Августин, все прошло, все». Это старая немецкая песенка, – просветил снисходительно дед близняшек.
– А, точно! Я слышала эту мелодию в фильме про партизан. Немец ее на губной гармошке играл, – воскликнула Алла.
– Это крысы так каждую атаку начинают, – напрягся курсант.
– Вы, видимо, с ними в детстве одни и те же фильмы про партизан смотрели, – заметил дед.
– Пусть сунутся, получат порцию свинца в жопу! – передернула затвор автомата Анжела.
Крысы, не зная о том, что в их попы будет лететь порция свинца от Анжелы, довольно-таки беспечно вышли на середину улицы и вразвалочку пошли цепью на баррикаду.
– Подождите, родненькие, подпустим поближе, – шептал дед, щурясь в щелочку между ящиками.
Когда мутанты уже были в двадцати метрах от баррикады, химик поджег фитиль на бутылке и с криком «За процветающую Беларусь!» кинул ее в нападавших. Огонь моментально охватил передние крысиные ряды.
Анжела, улыбнувшись, нажала на спусковой крючок. Автоматная очередь беспощадно жалила горящих и пищащих захватчиков. Оставшиеся в живых мутанты в ужасе побежали назад, побросав каски и оружие. Многие уже проклинали тот день, когда покинули теплые канализационные подвалы Чернобыльской АЭС, променяв их на противостояние с этими белорусскими варварами, которые не признавали европейских цивилизованных правил ведения войны.
– Лихо мы их, однако! – засмеялась Алла.
– Это им за развал СССР! – гордо поставил точку дед.
– А крысы-то тут при чем? – спросил удивленный курсант.
– Ни при чем, но для профилактики! – прокряхтел пенсионер.
Возгласы ликования защитников были прерваны странным зловещим лязгом со стороны, откуда недавно наступали крысы.
– Что это? – испуганно спросила Алла.
– По звуку что-то похожее на трактор вроде, – всматривался дед вдаль.
– Они тут картошку будут сажать? – встрепенулся курсант.
– Ага, и твоими потрохами удобрят эту землю, – хлебнул дешевого плодово-ягодного вина химик.
– Как вы можете пить эту гадость? – поморщилась Элла.
– Это не гадость. Этот напиток открывает мне врата в тайные миры моего подсознания! – певуче ответил Розельфштейн.
– Тише, смотрите! – прошипел дед.
Увиденное заставило всех широко раскрыть глаза, а Анжела открыла еще и рот. Из-за угла вырулил немецкий танк времен Великой Отечественной.
– Это что, «тигр»? – задрожала Алла.
– Нет, это Т-4, консервная банка! – важно ответил курсант, который свободное время проводил за игрой в World of Tanks.
Вслед за этой консервной банкой из-за поворота показались еще две такие же.
Презрительное замечание курсанта вовсе не успокоило Аллу. Она живо представила, как эта «консервная банка» превращает баррикаду и ее защитников в пятна на асфальте. Аллу передернуло от страха.
– Но где они взяли эту рухлядь, и каким образом они завелись и поехали? – недоумевал дед.
– Поставили движки от тракторов каких-нибудь, да и делов, – предположил химик.
– Сейчас как пальнет! – зажмурилась Элла.
На счастье осажденных, боеприпасов к этому танковому раритету у крыс не было. Они вполне могли использовать захваченные современные бронемашины военных, но предводитель крысиного воинства посчитал, что атака с использованием немецких танков вызовет древний ужас, глубинно сидящий в славянских душах, по отношению к победоносному оружию Вермахта.
До баррикады оставалось пятьдесят метров, сорок, тридцать. Расстояние предательски сокращалось.
– Бросай, бросай бутылку с зажигательной смесью! – повернулся дед к Розельфштейну.
Тот пошарил рукой в ящике и вынул бутылку с вином.
– Осталась только эта. Но вино кидать в танк не буду! Это варварство, так поступать с благородной жидкостью! – химик заботливо прижал бодрящий напиток к груди.