– Интересно, а что там нас ждет? – поинтересовался Фонарь.
Веня высокомерно посмотрел на него и снисходительно вздохнул. А Мохаммед от волнения периодически менял цвет кожи.
Наконец путники очутились в просторной комнате, где посередине ее стоял бильярдный стол, полы были застелены дорогими коврами, а вдоль стен стояли кожаные диваны, на которых вальяжно расположились несколько мужчин в военной форме. Они смотрели на огромном экране плазмы, висевшей на стене, выпуск мультфильма «Том и Джерри». Двоеиз них безудержно смеялись и утирали слезы. Третий смотрел серьезно и вдумчиво. Он, видимо, заучивал приемы, которые потом можно будет отрабатывать на противниках. Когда конвоиры втолкнули пленных в комнату, улыбки тут же сошли с черных лиц ее обитателей, и они с интересом посмотрели на четверых белых, которые прервали их послеобеденную культурную программу.
– Где тут их командир? – шепотом спросил Степаныч Мохаммеда.
– Тута нету евона. Он будет сейчаса. Страшный. Оченя страшный. Это дети, а он ужасный! – дрожа ответил Мохаммед.
Степаныч судорожно сглотнул и с тоской подумал о доме, о котлетках с пюрешкой, и даже о ворчащей супруге. Все это сейчас показалось ему таким родным и милым.
За дверью комнаты послышались шаги. Дверь медленно приоткрылась, и Белка подумала о том, что неплохо было бы грохнуться в обморок.
В комнату вошел то ли китаец, то ли вьетнамец. Был он небольшого роста и с лучезарной улыбкой на лице. Вьетнамо-китаец обиженно сказал по-русски:
– Хунь Ли!
– О мой друга! Я рад, очень рад! – вскричал Мохаммед и кинулся к вошедшему, но приклад автомата конвоира быстро охладил пыл дружелюбного сомалийца.
– Опять он! Ну почему я не могу и дня прожить без лицезрения этой наглой рожи, – неожиданно по-русски сказал вьетнамо-китаец Хунь Ли.
Несмотря на получаемые пинки со стороны охранников, Мохаммед не терял присутствия духа и радостно кричал:
– Мы с ним училися в университет в Москва! В Патриса Лумумба! Он был староста нашай групешка!
Хунь Ли поморщился. Он посмотрел на пленников и разочаровано сказал:
– От вас никакого толку мне не будет. Денег выручу немного, а проблем поимею целую гору!
– Почему же толку не будет? Мы полны самых разнообразных талантов и можем подарить вам целый мир прекрасных звуков и рифм, – осторожно вмешался Степаныч.
– Какой такой мир? Не понимаю, что вы можете мне показать? – подозрительно спросил Хунь Ли.
– Мы очень известные на своей родине артисты и можем вам спеть такую экзотическую песню, которую вы больше нигде не услышите и никогда не забудете, – выдавая желаемое за действительное, вышла вперед Белка.
– Ну так покажите! – с насмешкой сказал Хунь Ли.
– Ребята, инструментов нет, но давайте напоем как есть. Исполним песню «Поверженный Тиран», – тихо сказала Белка.
– Эх… была не была, помирать – так с рок-музыкой, – махнул рукой Степаныч и начал на стуле четко отстукивать заводной ритм. Фонарь начал бубнить линию бас-гитары, а Веня – повизгивать в тех местах, где шла партия соло. Белка резко выскочила на середину комнаты и истошно завопила:
–Реки крови
Заливают твой дворец!
Кислород на пределе,
И тебе сейчас конец!
Скули, как собака,
Поверженный тиран
Визжи, как макака,
Подыхай от своих ран!
Хунь Ли, услышав первые строчки этой экспрессивной песни, застыл на месте с широко раскрытыми глазами (если это выражение можно применить к разрезу его глаз), а один из громил от неожиданности выронил чашку с чаем. Даже охрана сверху спустилась по ступенькам, опрометчиво забыв закрыть за собой железную дверь.
Когда Белка кончила петь, в комнате воцарилась гнетущая тишина, и только сверху вдруг раздались одинокие, гулкие хлопки в ладоши. Все обитатели комнаты обернулись и изумленно смотрели на Саида, который хлопал, спускаясь по лестнице. За ним с пулеметом наперевес спускался Майкл.
– Мать Тереза! – выдохнул Мохаммед и тут же кинулся за диван.
Хунь Ли резко выпрямился и провизжал пару фраз на сомалийском. За долю секунды, судя по тону его голоса, Степаныч понял, что китаец крикнул что-то типа «Мочи козлов!».
– Ложись, ребза! – гаркнул Степаныч и с шумом упал на пол.
Как только ребза последовала его примеру, комната сразу наполнилась жутким грохотом очередей и выстрелов из всевозможных видов оружия, звуком падающих людей и стонами раненых и умирающих. С потолка сыпалась штукатурка, пули выбивали куски стен, с диванов и кресел в воздух взвивались хлопья обивки, по полу скакали гильзы. Через пару минут все внезапно стихло. Мохаммед осторожно выглянул из-за остатков дивана и увидел жуткую картину: пол был устлан окровавленными телами охранников, а Хунь Ли лежал возле бара, зажав в руке пистолет. Рядом с ним валялась небольшая кожаная сумка. Мохаммед подошел и потянулся за этой сумкой, и тут его за рукав рубашки схватила рука Хунь Ли.