Историческая память XIX века накладывает аналогичные чары и на Соединенные Штаты, где Гражданская война 1861-65 гг. стоит в одном ряду с образованием Союза в конце 1700-х годов как основополагающее событие нации. Потомки победивших белых поселенцев Севера, побежденных белых южан и только что освобожденных рабов приписывают конфликту совершенно разные смыслы и составляют свое собственное "полезное прошлое". Однако все согласны с тем, что Гражданская война представляет собой общую "прочувствованную историю", как выразился поэт и литературный критик Роберт Пенн Уоррен. Долгое время она действовала как коллективная травма, которая до сих пор не преодолена повсеместно на Юге. Как всегда в случае с исторической памятью, мы имеем дело не просто с квазиестественным формированием идентичности, но и с ее инструментализацией, выгодной для идентифицируемых интересов. Пропагандисты Юга, выдвигая на первый план "права штатов", делали все возможное, чтобы замять тот факт, что война была в первую очередь связана с рабством и освобождением, а другая сторона группировалась вокруг мифологизации Авраама Линкольна, президента, убитого в 1865 году. Ни один немецкий, британский или французский государственный деятель - даже Бисмарк, которого скорее уважали, чем лелеяли, или вечно спорный Наполеон I - не пользовался таким почитанием после своей смерти. В 1938 году президент Франклин Д. Рузвельт все еще мог публично спросить: "Как бы поступил Линкольн?" - национальный герой как помощник потомков в трудную минуту.
1 Видимость и слышимость
Девятнадцатый век как форма искусства: Опера
Ушедшая эпоха живет в возрождениях, архивах и мифах. Сегодня девятнадцатый век сохраняет свою жизнеспособность там, где его культура ставится и потребляется. Примером такого возрождения может служить характерная для Европы эстетическая форма - опера. Европейская опера появилась около 1600 года в Италии, всего через несколько десятилетий после возникновения городского музыкального театра на юге Китая, что стало началом совершенно независимого от европейского влияния развития, которое достигло своего пика после 1790 года в том виде, который мы сегодня знаем как пекинская опера (цзинси). Несмотря на наличие ряда выдающихся шедевров, культурный статус европейской оперы долгое время не мог стать неоспоримым за пределами Италии. Лишь благодаря вкладу Кристофа Виллибальда Глюка и Вольфганга Амадея Моцарта она стала главным жанром в театре. К 1830-м годам ее принято считать вершиной художественной иерархии. Это развитие было параллельно пекинской опере, которая в середине века вступила в период своей художественной и организационной зрелости. С тех пор европейская опера триумфально сохраняет свои позиции, в то время как ее дальняя сестра пекинская, после радикального разрыва с традицией и проникновения западной медиакультуры, сохранилась лишь в фольклорных нишах.
Оперные театры, возникшие в XIX веке между Лиссабоном и Москвой, до сих пор работают в полную силу, а их репертуар во многом восходит к "длинному" XIX веку, начиная с шедевров Моцарта. Опера рано подверглась глобализации. В середине 1800-х годов она имела четкую радиальную точку: Париж. Примерно с 1830 года парижская музыкальная история стала мировой. Парижская опера была не только главной сценой Франции. Париж платил композиторам самые высокие гонорары и опережал всех соперников в борьбе за звание ведущего музыкального города-магнита. Слава в Париже означала мировую известность; неудача в Париже, как это случилось в 1861 году с "Тангейзером" Рихарда Вагнера, уже признанного мастера, была глубоко ранящим позором.
К 1830-м годам европейские оперы уже исполнялись в Османской империи. В 1828 году Джузеппе Доницетти, брат знаменитого композитора Гаэтано Доницетти, стал музыкальным директором султанского двора в Стамбуле и создал там оркестр европейского образца. В независимой Бразильской империи, особенно после 1840 года при Педру II, опера стала официальным видом искусства монархии. Многократно исполнялась "Норма" Винченцо Беллини, ставились крупные оперы Россини и Верди. Когда Бразилия стала республикой, богатейшие каучуковые бароны построили в Манаусе, расположенном посреди амазонских джунглей, роскошный оперный театр (открытый в 1896 г. и закрытый через 11 лет), сочетая местные ценные породы дерева с мрамором из Каррары в Тоскане, сталью из Глазго, чугуном из Парижа и подсвечниками из Мурано. В период колониального правления опера распространилась далеко за пределы Европы, а ее роскошные залы должны были продемонстрировать превосходство французской цивилизации. Театр, открытый в 1911 г. в Ханое, столице Французского Индокитая, был особенно огромен и затмевал многие театры в родной стране своими 750 местами для менее чем трех тысяч французов в городе. Как и многие другие, он был построен по образцу парижской Оперы Гарнье, которая на момент завершения строительства в 1875 г. имела 2200 мест и стала самым большим театральным залом в мире.