АХ, МЁД, АСАН!
Летает пчела, собирает нектар,
она облетает барханов с гектар,
сосет и колючку
и белый ковыль,
пасется,
а доит ее, как кобылу,
счастливый Ахмет.
Он сидит на бархане,
любуется,
как работяга порхает.
О, если бы знала пчела,
ее мед
почем на базаре Ахмет продает!
Но золотом жажду
не утолить,
волнует Ахмета
полуденный зной.
Шел мимо Асан по пути в неолит,
из века железного
с тонкой иглой.
Асан-путешественник
счастья искал,
пространства измерил,
и Время прошел,
в шумерских таблицах
бродил аксакал,
в ракетах летал,
книгу мумий прочел.
И нате —
Ахмета счастливым нашел!
И нам рассказал досточтимый
Ахмет,
как дал он Асану бесплатный совет:
«Ему говорю — неразумно копать
иглою колодец,
ты стар и горбат»,—
куда там!
Асану советовать — то же,
что буйволу в ухо
поэмы читать.
С ним спорить,
что гвозди в скалу забивать,
я стал уставать
и слова забывать.
«Напрасно теряешь достоинство,
друг,
ослу даже золото —
тягостный вьюк»,—
такие слова мне аллах говорит.
Асан продолжает иглой ковырять.
Асан ради дела
свинины поест,
работает в пятницу —
не надоест.
Не выдержал я
И ему говорю:
«Халат полосатый тебе подарю».
Из всех полосатых полезней: пчела,
из всех усатых
полезней Асан.
Он вырыл
иглою
колодец вчера,
меня напоил
и напился сам.
Не выдержал я и ему говорю:
«А хочешь, лопату, тебе подарю?»
«Я счастлив,— сказал многословный Асан
Игле я нашел примененье. Ура!»
Ладонью довольно провел по усам,
иглу прихватил и ушел
во Вчера.
Люди,
кто иголку ищет в стоге сена,
знайте, что иголка у Асана.
СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ МУЛЛА РАХМЕТУЛЛА
Мулла ел свинину и приговаривал:
«Бедный ягненок!
Бедный ягненок!»
Целые сутки его переваривал
и усомнился:
«Наверно, теленок!»
Бог наказал —
занемог животом наш мулла,
как роса на листке,
на лице его выступил пот,
как листва в сентябре,
пожелтел наш мулла,
ох, алла!
Как январский сугроб,
поднимался его живот.
«Может, это конина была?» —
напрягался мулла,
«О несчастная лошадь!
Паслась по долинам
меж скал!..»
Сколько дум передумал
впервые Рахметулла!
Был он просто мулла,
а к субботе
мыслителем стал.
Мяса нынче и в рот не берет.
Объясняет: «Кастрит».
Но зато поумнел, раздобрел,
научился острить.
Так свинина сыграла
свою лебединую роль,
и со странной иронией,
свойственной только свинине,
нанесла мусульманству
непоправимый урон.
В НАШЕМ АУЛЕ БЫЛ САПОЖНИК
Сапожник всем шил сапоги
на свой размер,
он полагал, что этим делает людей равными,
изувер.
А был он бонапартовского роста,
носить такие сапоги нам, великанам,
было непросто.