Здесь родина мальчишеских обид,
здесь край несбывшихся на счастье снов.
Без этих идиллических основ
вселенная моя не устоит.
…Я знал — прошли эпохи неудач,
свет успокоился. Я верил в это.
Принес из-за горы веселый грач
в ущелье Чу восьмое чудо цвета.
Вы видели, в горах цветет урюк?
Он плыл по склонам розово, красиво.
А был январь. И ветер так угрюм,
что доброта твоя, урюк, бессильна.
Опавший цвет весны
уносят реки,
морозы землю розовым
покрыли,
грача того настигли
в человеке
и тащут за изломанные крылья.
Стараюсь вспомнить материнский жест
(все было так иль только показалось?).
Сказали — в мире нет несовершенств;
другие мастера его касались.
В шубейке черной, коротыш мой славный,
ладошкоалый мой, гусенколапый,
снежинки собирает, как подснежники,
в букет снежка их сплачивает бережно.
В моей вселенной славны эти горы,
мгновенья счастья, слепленные в годы,
И этот человечек знаменит
тем, что никем его не заменить.
НОЧНОЙ ЭКСПРЕСС
Сравнения
Сверкает рельс
полоской, как порез,
и по нему, как судорога,
тайно,
обрывком черной ленты телетайпа
проносится горбатый мой экспресс.
И поперечно — речки,
словно шпалы,
громадной шпалой —
ширина Яика,
мосты считая, мой курьерский
шпарит,
на стыках тараторя, как заика.
Комком ревущим застревая
в глотках
ночных туннелей,
вырываясь — вот как!
Летит по склону черный,
как слеза
из глаза закопченного туннеля.
Глаза твои прощают,
прокляня!
Мелькает полустанок
старовера,
И машет мне с веревки
простыня,
словно
платок
нормального размера.
СЕВЕР
Смотри,
памирские седые яки
уходят на Чукотку по горам —
растолковал им,
что такое ягель,
трава из северного серебра.
Они, сутулые, прошли Алтаем,
не торопясь, к Саянскому хребту,
о, страсть — не суета,
не понимаем,
как далеко мы ищем красоту.
Уйду в прикосновение руки,
кандальником в неласковую нежность,
ссылает красота в сибирский
Нежинск,
туда,
в серебряные рудники.
Холодный, благородный мой металл,
в краю морозном ты рожден,
мой белый,
я в золоте жары тебя искал,
прохладный мой,
победный.
Сияет матово лицо в углу,
вхожу в него, крича,
как стог в иглу,
нет, эта женщина
не из ребра,
сибирская, она —
из серебра.
Озон серебряный в бору звенит,
не обжигает кору зенит,
игла сосны,
карагача кора
чуть улыбнешься ты —
из серебра.
В былинах бычьих серебрится ягель,
и запахи его нам ноздри рвут.
Идут по тундре молодые яки
и топчут легендарную траву…
ЖДЕМ ПАРОМА ЧЕРЕЗ ЕНИСЕЙ
И теперь она
в телеге
уминает задом сено,
а старик
глядит елейно.
Впечатляющая сцена.
Оглянулась на мальчишек
(не посмотришь —
не уважишь)
ей бы нужен мужичище —
из плотвы плота не свяжешь.