Что хотел сказать Дулат?
О походе в страну Ашшура скифские
писцы писали: "Ишпака
из Ашшура 8970 юношей увел,
15323 юных пленницы увел. Некоторых
убил, других живыми увел.
16529 коров увел и одного быка увел…"
Что хотел сказать неизвестный писец?
II
…Вот Ишпака уже шел через оливковую
рощу, он вернулся к могиле Перса…
— Уйди, Дулат, оставь.
Нас будет двое —
я разбужу персидского героя.
Я вижу, он стоит
в тени олив, светлея.
Совет мне нужен,
выходи смелее,
восстань, великий дух,
войди в мой слух,
я буду внемлить, Перс,
благоговея.
III
— Потревожен, восстану…
Моря переходят в пустыни…
Только с камня сойди,
сядь в тени…
Горы падают в пропасть…
Чего тебе надо?
И степи торчком восстают…
Я борюсь с дремотой.
— Погоди, аруах! Я не знаю,
с чего; начать…
Я хожу по притонам и
пью вино ярости.
Мне жрецы объявили войну
тишины.
Я учился читать их молчанье.
Ты не слышал — вчера хохотала
площадь!
И потом замолчала.
Оправдай меня, Перс!..
Они хохотали, глумясь
над природой вещей.
Они часто, выходят, жрецы,
на помост,
и руками, ногами, лицом и
всем телом, однако,
изображают буквы письма ассирийского
или иного,
но все, кто приходит на площадь
смеяться, читают движенья
жреца, как таблицу писца,
одобряя.
А я приходил и стоял, укрывая
лицо, и качался с толпой,
и, казалось, сливался с телами,
и душа моя сплавилась с грязными
душами их.
Ты, наварное, чуешь, о Дух,
от души моей потом разит
ассирийским.
Извивается жрец, на помосте
мне видится море,
луна над волной
и лицо финикийца тонущего…
То коня он опишет пальцами
и глазами,
то коня и себя на нем,
молодую траву
под конем,
то неслышно поет
колебаньями рук
и ногами.
Но вот вчера я понял,
что хохот мне мешает,
врывается, грызет мое сознанье,
он становился громче
и ужасней,
обрушивался хохот
на меня.
Я понял вдруг:
Жрец притворялся мной.
…Актер на мерине
изображал
глупца
и песню строил голосом
скопца.
Я прямо говорю—
я за искусство.
Но разве можно искажать
ишкуза?..
…Вообразил актер,
что наказал
его ишкуз.
Хромал несчастный жрец
и зрителям свой иссеченный зад,
спустив штаны,
показывал,
скотина.
И снова ржали люди над
вождем,
жрец тот был в одеянии моем.
А я стоял в толпе и был, как червь,
голый.
Дух.
А позже жрец изображал
свой труп,
и это ему лучше удавалось…
Я знаю все.
Жрец не был виноват,
он рисовал классическую битву
Ашшура с вавилонским
Бел-Мардуком.
Но ты не понял сказки,
и Дулат
пронзил его стрелой из
костяного лука.
И жрец его не понял
и упал,
забился на помосте,
хохотала
толпа, все понимая
из того,
что он изображал в предсмертных
муках.
Казалось ей — он рисовал
Мардука,
ужаленного молнией Ашшуры,
и замер он в веселой позе
Ану…
Зачем ты рассказал мне,
Ишпака,
то, что тебя уже не волновало?
Что привело тебя
к чужому аруаху?
Ты хочешь слушать откровенья?
Слушай.