Вот тут-то огромную значимость приобретают паттерны Мил топа. Модель Милтона (см. Приложение 5) иногда называют зеркальным отражением метамодели. Но, если ме- тамодель направлена на сбор качественной информации, модель Милтона, основанная на паттернах, сформулированных на основе работы Эриксона, использует язык «искусно уклончивым» образом, который одновременно индуцирует транс и способствует переменам.
Люди часто предполагают, что я много знал о гипнозе еще до того, как услышал о Милтоне Эриксоне. Но, когда Грегори Бейтсон впервые рассказал мне о Милтоне, я не знал ничего. Я нашел его книги и журнальные статьи, все, что было написано о нем, и прочел это. Он утверждал, что добился таких результатов, о каких не заявлял никто другой, и это меня заинтересовало.
Вирджиния Сатир, которая постоянно добивалась отличных результатов, не утверждала, что ее подход к психотерапии единственно правильный. Она просто говорила, что людям легче помочь, если работать одновременно со всеми членами семьи, а не только с одним человеком.
Ее способность выявлять паттерны и предсказывать поведение была экстраординарной. Однажды я подвозил ее к клиентам. Она работала с семьей, где была девочка-эпилептик, которой приклеили ярлык «малолетней преступницы». Вирджиния сказала: «Посмотри, что происходит. В середине этого сеанса у девочки чуть не случился припадок. Как только я начинала разговаривать с кем-нибудь из членов семьи, она готова была упасть и забиться в судорогах...»
Действительно, так и происходило. С Вирджинией подобное случалось постоянно, но она обладала уникальным качеством — неотступностью. Она могла быть вежливой, милой и доброй, но никогда не уступала. Ее не волновало то, что сеанс мог продлиться 12 часов. Она продолжала работать, пока не добивалась перемен, к которым стремилась.
Но меня больше всего заинтересовали утверждения Мил- тона о том, что можно сделать, поэтому я продолжал изучать все книги — сотни книг — о гипнозе. Я прочел все. Я испробовал все — большую часть на замечательной соседке, которая в то время жила рядом со мной. Она страдала боязнью открытого пространства и аллергией. У нее была масса проблем, и мы все их решили. К тому времени, когда я дей- ствительно встретился с Милтоном, у меня уже был опыт. Я уже анализировал его языковые паттерны по журнальным статьям и расшифровкам его сеансов.
Совершенно очевидно, что большая часть тех, кто о нем знал, становились объектами мистификации. Точно так же мистифицировали людей Вирджиния и Фриц Перлз.
Вирджиния была исключительным гипнотерапевтом, но никогда в этом не признавалась. Я показал ей видеозаписи ее сеансов и сеансов Милтона Эриксона. Первые 10 минут они говорили одно и то же, слово в слово. Тон Вирджинии был чуть приятнее, чем у Милтона. Голос Милтона напоминал Бориса Карлофа, а Вирджиния говорила, как самая милая женщина на земле.
Это был превосходный гипноз, но она это отрицала. Вирджиния называла это «упражнением концентрации». Она говорила об уникальности каждого человека. Она указывала, что каждый из нас уникален со своими отпечатками пальцев и так далее. А потом я включил запись Милтона, и он заговорил об уникальности своих пациентов, о том, что у каждого свои отпечатки пальцев. Те же самые концепции в том же самом порядке... Она не могла — или не хотела — этого увидеть...
Вирджиния встретилась с Милтоном и сочла его мрачным меланхоликом, не желающим ни о чем говорить. Должен признать, что понимаю ее чувства. Милтон Эриксон был прикован к инвалидному креслу — у него дважды возникал полиомиелит, и он страдал от постполиомиелитного синдрома. Он носил фиолетовые пижамы, индуцировал транс и большую часть времени говорил весьма уклончиво, даже когда это было не нужно. Но он делал это, чтобы немного развлечься.
Работа Фрица Перлза тоже во многом напоминала гипноз. Приказать клиенту представить себе умерших родственников в пустых креслах — что это, если не гипноз глубокого транса?
На самом деле список успехов Фрица не столь впечатляющ. Его работа производила впечатление, но он не добивался хороших результатов. Он не мог заставить заснуть человека, страдающего бессонницей. Он откровенно признавался, что не может работать с психопатами или шизофрениками. Он работал только с «невротиками».
Но однажды он помог клиенту преодолеть импотенцию, заставив его думать о носе, потом о гениталиях, потом опять о носе. Он не мог объяснить, почему это сработало. Он просто сказал, что это соответствовало его «теории». Теперь-то мы понимаем, что в двигательной коре головного мозга участки, управляющие мышцами носа и гениталий, расположены по соседству. Раздувая ноздри или двигая кончиком носа вверх и вниз, вы стимулируете гениталии.