Нужно убираться отсюда. Забыть и спрятаться. Но назойливые картины ночи продолжают доставать. Не понимая, что делает, он встает, стараясь удержаться за край кровати. Чьи-то шмотки. Пофиг.
“Вы с ним поаккуратней“, – новые слова в голове. Ян спотыкается и оседает вниз. Закрывая ладонями уши. Незнакомые голоса перемешались. Обрывки образов. Гул в голове превращается в безумную вакханалию. И Ян знает ответы, но боится их признать. Отвергает любую мысль, того, что вчера могло произойти здесь. Кто-то заходит в комнату и пялится на странного чувака, который голый сидит на полу. Очередной торчок, что вчера нажрался и теперь отойти не может.
– Эй, слышь, проваливай отсюда! Говорю тебе, все твои уже смылись.
В ответ молчание, мужик машет рукой. “Хрен с тобой”. Чтобы избавится от тупых воспоминаний, которые специально лезут в голову и прокручиваются заново и заново, Ян пытается заменить на мелодию, повторяет слова песни. Скоро сознание заполняется только музыкой. Это даёт силы надеть одежду и уйти из проклятого места, что, возможно, стало могилой. Слова, слова, снова и снова. До тех пор пока не вываливается из комнаты. В коридорах темно, обшарпанные стены, как люди, что собираются здесь. Кое-кто ещё остался, парочка-другая рябят. Они разговаривают, при виде парня замолкают и наблюдают за тем, как он, пошатываясь, держась за стену, перебирает ногами. Пустые глаза – без осуждения, с усмешкой. Когда Ян доходит до них, то они не отворачиваются. Девка молчит и хихикает. Затем спрашивает какую-то нелепицу. Парень её не слышит, в голове только песня. Слова накладываются на слова. Он проходит дальше, к выходу. Вот ещё пара шагов – и свобода. Дверь распахивается, кажется, сейчас. Женский голос запел арию. Что за незнакомая мелодия? Главное, иди и не смотри назад. Но Ян всё же поворачивается, ему видится, что из окна кто-то смотрит на него. Он сам. Чертовщина. Этот призрак не сводит взгляд, какой-то иной. Другая часть тебя осталась в темноте.
Он долго думал, как пробраться в дом незаметно. Шатался по улицам, чтобы украсть время. Возвращаться домой рано – подписать себе смертный приговор. Меньше всего хотелось вступать в разговор с бабушкой. Страшно представить, в каком расположении духа та находится. Вечером он практически послал её и бросил трубку. Потом не явился ночью домой и до сих пор, где-то ходит. Ян вспомнил о сестре. Может она сможет его прикрыть, напоёт бабушке что-нибудь стоящее. Ведь он всегда выручал и заступался. Стоит придумать что-то: напали, отобрали деньги и телефон. Вечно же не сможет прятаться. Да и чувствовал Ян себя плохо, не просто плохо, это напоминало, будто попал под комбайн и его перемололи на фарш. Он знал, в чём причина, но боялся признаться себе. Осознать всю ситуацию до конца – значит подписать себе приговор. Отрицание лучший способ.
Решился зайти. Первым, как обычно, встретил пёс. Бабушка появилась следом. Окинула суровым взглядом. Женское чутьё подсказало ей, случилось страшное: по внешнему виду внука было видно, что он не в порядке. Она ахнула, вся злость испарилась.
Он, конечно, не сказал о произошедшем с ним. Только вымолвил пару фраз, что кто-то напал на него, ударил. Говорить, в принципе, ничего не хотел, но бабушка настаивала. Она охала, грозила пойти в полицию. На что внук молчал, опустив глаза. В конце концов, просто ушёл в комнату, где закрылся и на любые завывания родственников не отвечал. Дана не подходила. Она тоже спряталась, и боялась, что бабушка скажет об их разговоре. При возвращении и вопросе “где брат? ” та ответила, что не видела его сегодня. Ян не выходил, а если и выбирался, то, когда все спали, или были на работе. Меньше вопросов – меньше ответов.
Дочь успокоила мать, что в полицию идти не стоит. Боялась она, что отберут ребёнка – а их семья уже и так на крючке у социальной службы. Все равно грабителей не найдут, никто их даже искать не будет. Телефон новый купят. А так, главное, жив – что ещё нужно?