— Прощена?.. — Я лениво и неторопливо стащила с мужа рубашку еле двигавшимися усталыми руками. — Теперь-то можно прикасаться к тебе мне, презренной и никчемной рабе, мой злобный и бесчеловечный…
Прервав меня, но видя мою улыбку, свидетельствующую о том, что я не говорю об этом всерьез, он закинул мои руки себе на плечи, касаясь моих плечей в мыльной пене. — Хватит уже делать из меня монстра, Лора. Ты же прекрасно знаешь, что я не злюсь. Я дрессирую. И знаешь, что твое поведение заслужило и более мрачного наказания, но я же не прогнивший моральный урод, в конце-то концов…
— Да-а-а-а? Правда что ли? — Рванув за руку его на себя и бессовестно закидывая ногу ему на бедро, я вжалась в него всем телом. — А как же: ‘Я не чувствую ни любви, ни страха, ни радости, ни жалости. И мне хорошо. Я буду жить вечно.’ Кто говорил о том, что не испытывает эмоций и кайфует от этого?.. А теперь уже, значит, я — и не мрак во плоти вовсе, и ничто человеческое мне не чуждо.
— Так. — Он по-озорному улыбнулся, заправляя черную прядь волос за ухо, на котором поблескивала маленькая золотая серьга-колечко и резко разворачивая меня спиной к себе. — Хватит припоминать мне мои фишечки из девятнадцатого века. Высокий пафос сейчас не в моде. А встречу Ван Хельсинга — прибью. Никто больше не мог тебе этого рассказать. Ни у кого в нашем мире нет особого желания выставить меня высокопарным идиотом.
— Не обольщайся ты. Когда он приходил, мы о тебе вообще не говорили. У нас и без тебя общие темы были для разговора вообще-то.
— Последнее время что-то у тебя много общих тем без меня, с кем попало. Просто, ты же помнишь, что вечно тебя любить может только Дракула?..
— Тебя тоже. Ибо эта фамилия стала кровью моей. — Снова обернувшись лицом к нему, мыльной пеной я рисовала узоры на его холодной даже под струями теплого душа груди, пока он смывал с меня воск, не менее холодными ладонями блуждая по разгоряченной коже моего тела.
— Не больно? Ожогов не осталось?.. — Коснувшись намыленной рукой моего полуоткрытого лона, Владислав слегка надавил пальцами в самый эпицентр наслаждения, и, полуоткрыв рот, я закрыла глаза, тяжело дыша, выдохнув практически ему в рот.
— Твоя кровь все излечила. Я не чувствую боли. Я так по тебе скучала. Столько времени прошло, что я даже позабыла, когда мы последний раз этим занимались. Трахни меня.
Окинув бывшего мужа обжигающим взглядом, я вся подалась вперед, и наши губы слились в самом неземном на свете поцелуе. Так искренне и открыто, с тем, кого, действительно, желала, я не целовалась с момента попытки побега от него. И сейчас я чувствовала, что все, что пережила за последние три жизни, не владело всем моим организмом всецело и не вызывало во мне эмоций истинных. Вжав меня в стену, он обжег меня своим ледяным проникновением. Наши тела слились в яростных и несдержанных резких движениях. Коленом своей запрокинутой мужу на бедро ноги я прикасалась к линии его позвоночника, а когда все закончилось, уже он опустился передо мной на колени, закинув мою стопу себе на плечо и касаясь языком самого чувственного участка моего тела. Позволил осесть на дно ванной он мне не раньше, чем я пережила оргазменную волну, прострелившую меня и снявшую с черепа ненавистный мне стальной обруч головной боли, как минимум шесть раз. В полубреду спутанных огнем вожделения мыслей в сознании я чувствовала только ватные ноги, слышала шум в ушах и не видела уже практически ничего вообще.
— Жива? — Приобняв меня, он посмотрел мне в глаза.
— Почти. — Тихо выдохнула я.
— Наверное, концентрация боли и любви сегодня превысила лимит. Пошли спать. — Владислав поцеловал меня в лоб, вытер насухо белым махровым полотенцем, и, завернув в него, на руках отнес в спальню. Я забылась крепким сном без сновидений, едва только свет погас в комнате и обволок ее предрассветной тьмой, которой, как известно, нет темнее времени суток…
Откусив кусочек от невероятно вкусного торта с неизвестным мне названием, я устремила взгляд на линию горизонта, где сизо-ало-зелеными всполохами сияла аврора бореалис. Северное сияние. Удивительное явление. Ведь в наших краях зима даже никогда не наступает, и за все время моей здесь жизни была всего лишь раз. Сделав глоток ‘Шардоне’ из высокого бокала на витиеватой ножке, я поправила под небольшим столиком стиля викторианской эпохи, специально ради ужина вынесенного на крышу замка, свое серебристое платье с глубоким декольте и сногсшибательным разрезом на бедре и окинула мимолетным взглядом мужа, сидевшего напротив меня, как и обычно в изысканном черном.
— Странно видеть в наших краях аврору бореалис. — Задумчиво произнесла я.
— Сегодня шестьдесят пять лет со дня нашего знакомства. Не только северное сияние, а и планеты обязаны выстроиться в ряд. — Отпив кровь из фужера, Владислав внимательно посмотрел на меня. — Что-то гложет, бабочка?..
— Скорее смешит. Сколько жила дома, среди обычных девчонок, покупала, как и они, девчачьи журналы, типа ‘Космополитана’ и всегда посмеивалась над тестами вроде ‘Каким будет твой секс-символ’, над статьями типа ‘Как обратить на себя Его внимание’. Его писалось в журнале с заглавной буквы. Все это казалось таким глупым и пафосным, а теперь вот ты сидишь тут, за столом напротив, задумчиво склонив голову на грудь, — гордый, величественный и прекрасный, точно идеал из мечты, пусть и мрачной, а я думаю только о том, что попала на те понятия, как малохольная блаженная идиотка. Даже уже не так и смешно. Неужели, я такой же ванильной дурой со стороны кажусь?..
— Одно тебе скажу. Ванильная дура себя жечь где попало не умоляла бы, стоя на коленях. Обращение в гламурную безмозглую курицу двадцать первого века тебе не грозит, Уилсон. Хотя, пожалуй, это могло бы стать для меня пыткой похуже, чем совместная жизнь с волчицей в две тысячи третьем.
На какое-то время мы прыснули со смеху, а затем он встал со своего места и протянул мне руку под уже разрывавшиеся синим, красным и золотым снопы салюта, принимавшие форму цифр шестьдесят пять на темнеющем горизонте.
— Позвольте пригласить Вас на танец, леди Лора.
Я взяла его за руку и медленно поднялась со своего места с замиранием сердца, не прерывая глазной контакт с его черными, как ночь, очами. Откуда-то снизу донеслись мелодические романтические нотки песни ‘Bella notte’, вовремя включенной нашим заботливым дворецким, Робертом. Непрекращающийся салют вовремя дополнили полившиеся с небес бурными каскадами на землю огненно-золотые звезды.
— Ни разу не была на крыше замка. Здесь волшебно. — Прошептала я, кладя ладони на его руки, обнимающие меня со спины под грудью. Медленно двигаясь в такт музыке и легонько покачиваясь из стороны в сторону, мы неторопливо пересекали периметр крыши, с которой открывались изумительные виды на Трансильванию, включая высокий хребет заснеженных Карпатских гор. Его дыхание на моей шее практически заставляло меня сойти с ума.
— Поэтому и позвал. — Выдохнул он мне в шею.
— Все будто в детстве. Я любила этот мультик. Не хватает только веселого, глуповатого повара с гармошкой и дурацких спагетти. — Я улыбнулась, обернув голову через плечо и не сводя с мужа задурманенного влюбленного взгляда. — С шестидесятипятилетием, любовь моя. С двадцать вторым мая…
— С двадцать вторым мая… — Задумчиво повторил он, крепко зажимая мою руку в своей, увенчанной кольцом с символом Ордена Дракона. — Говорят, скованным в вечности вечность и суждено бродить по земле вдвоем…
Зарывшись лицом в мои волосы, он вдохнул мой запах, словно зверь, а слезы благоговения стекли по моим щекам, когда новый залп салюта через все за короткое время успевшее стать из вечернего ночным небо расцветил слова ‘Лора и Владислав навека. 2004-∞’
— Единены невидимой красной нитью, связавшей нас сквозь время и пространство… — Добавила я, взирая в ночь глазами, отражавшими золотые мириады звезд… — А вообще странно. Пророчество гласило, что наш союз уничтожит все существующие миры, но вот уже шестьдесят пять лет прошло, а так никакой катастрофы и не свершилось…
Выдержав паузу, я прошептала. — Гляди. Снова звезда упала. Ты уже загадал желание?..
— Что касается пророчества, как и говорят в мире без магии, где ты провела большую часть своей жизни, — никогда не верь тому, что написано. На деле, большей ерунды, чем-то, что творят на бумаге монахи в Ватикане последние столетия, и выдумать невозможно. Все это было придумано лишь с одной целью — чтобы злодей вроде меня никогда не получил девушку. А по поводу звездопада… Как по мне, так все это сентиментальные глупости. Я в эти стереотипы не вписываюсь… Но по твоим глазам вижу, что ты в восторге от подобных вещей. И что же ты загадала? — Медленно ведя меня в ритме вальса и заставив совершить оборот вокруг своей оси, Владислав крепче притянул меня за талию к себе.