Однако вскоре Ивонии стало известно, что Петр жив и скрывается в Брайле. Тогда молдавско-казацкие войска поспешили на осаду крепости, требуя выдачи валашского полководца. Турки двинули на выручку Петра десятитысячное войско. И снова проиграли. Свирговский не дав туркам времени приблизиться, бросился им навстречу и с такой стремительностью ударил по ним, что почти половина турок осталась лежать на поле битвы. Это была вторая героическая победа молдавско-украинских союзников. Третью победу они одержали уже на берегах Днестра в Бессарабии, где наголову разбили османов.
Чтобы не вдаваться в тонкости истории, каковая лишь косвенно касается темы этой книги, сразу перейдем к окончанию этой героической эпопеи. Ивония был предан одним из своих же бояр. Молдавская рать потерпела ряд мелких поражений. Мудрый и дальновидный Свирговский не раз предостерегал воеводу от опрометчивых действий, но напрасно. Сила турок росла, а казацко-молдавское войско все слабело. Это, однако, не умалило храбрости запорожцев. Даже маленькой командой они, смело и твердо принимая натиск, заставляли турок отступать еще и еще. Однако османское преимущество в числе воинов и оружия привело к тому, что двадцатитысячная армия турецких воинов все же одолела казаков. Из тысячи трехсот запорожских героев в живых осталось лишь двести пятьдесят. Однако, через несколько дней кровопролития в неравном бою выжили лишь шестнадцать казаков, в том числе и Свирговский. Покрытые глубокими ранами, герои попали в руки неприятелю. Ивония был казнен через обезглавливание так, как было принято лишать жизни вампиров… А пленные казаки впоследствии уже в Константинополе получили свободу.
Эта историческая зарисовка указывает на сближение украинского казачества и молдавской армии. Но какое отношение военные подвиги запорожцев-характерников имеют к современной трансильванской магии?
Получая ранения, многие казаки, не в силах дальше участвовать в войне, оставались в Валахии, Молдавии и Приднестровье, где проходили реабилитацию в среде простого люда. Они вызывали восхищение не только своим мужеством и уникальными воинскими способностями, но и мистическими взглядами.
Существуют свидетельства, когда израненные и пребывающие на грани смерти украинские воины-мистики давали определенные указания приютившим их простым валашцам, взывая к их помощи. Так некоторые тайны характерников оказались по ту сторону Дуная, еще раз объединив знания Вселенской Веды. Трансильванская магия обрела инструментарий, сохранившийся в лоне мистического учения характерников, отчасти описанного в предыдущей главе.
В лесных карпатских чащобах по сей день можно встретить уникальных людей — мольфаров — прямых потомков характерников, расселившихся во время военных походов XVI в. вдали от днепровских порогов. Они владеют исключительным искусством общения с природой и дикими животными, исцеления и телепатии, боевых и воинских методик, чудаковатых и таинственных. Мольфаров остались единицы, но несмотря на это, они не спешат обнародовать свои знания, доверяя их крайне редко чужакам.
Однако некоторым повезло, и они в силу определенного склада психофизиологии и духовной зрелости все-таки получил доступ к некоторым тайнам карпатских колдунов. Один из них — украинский скульптор и художник Олесь Бадьо. Однажды, заблудившись в карпатском лесу, он фантастическим образом встретился с мольфаром по имени Васыль и по прозвищу Лыцарь — также потомком характерника, оставшегося некогда в Приднестровье. Вот цитата из книги «Суто», в которой Бадьо описывает знания, переданные ему колдуном:
«…Я спросил Васыля, почему его Лыцарем прозвали. И он поведал, что это прозвище он унаследовал еще от своего предка, который был характерником и жил отшельником в днестровских пещерах. И что он передал некоторые знания лишь четвертому поколению своего рода, так как не мог дождаться того, кто выдержит эту ношу. Выдержал испытание это лишь прапрадед мольфара Васыля.
Сложно описать, что я испытывал, слушая эту на самом деле довольно длинную историю. Но помню лишь, как меня стал распирать изнутри вопрос, который я не в силах был сдержать. И даже не дослушав до конца, перебил и спросил, может ли он мне передать это учение характерников. Васыль замолчал, посмотрел на меня грозно, нахмурив брови, и расхохотался. Мне стало обидно, так как показалось, будто мышь предложила лошади посоревноваться в беге. Но обида моя мгновенно исчезла, когда он, чуть успокоившись, сказал: «Да, конечно». Васыль поднялся и ушел, будто за чем-то. Через какое-то время появился с глиняным сосудом в мокрой плетенной кошелке. Открыл чем-то залепленную крышку и налил мне в чашку какой-то жидкости. Любопытно, что сразу после того, как открыл крышку, полушепотом в отверстие произнес скороговоркой какие-то странные заклинания. Потом жестом дал мне знак выпить налитое, что я и сделал. И перед тем, как закрыть крышку, тоже произнес целую серию длинных заклинаний. В чашке моей была прозрачная жидкость без запаха и вкуса, но когда я ее пил, каждый глоток, словно самостоятельное шарообразное образование, и ощущение, будто эти шары не сливались в одно целое внутри меня.