припала к нашим ногам.
Сонно,
лениво немножко
море ласкает мол,
и лунная дорожка –
как аккуратный пробор…
Гололед
а на улице –
гололед,
даже дерево мерзнет
в гипсе –
поскользнулось,
наверно,
и вот –
ствол под снегом
теперь
бережет,
а на ветках –
сосульки
как клипсы…
Таллинн
гулкая оторопь
мостовой,
булыжников лысых
затылки,
средневековый дождь
моросит
в средневековой
дымке.
Вот из тумана…
Что это?
То ли рыцарь бряцает
мечом…
нет — это просто
прохожий
о камень задел
зонтом.
А если подняться
по лестнице
на вздыбленный эхом
выш-
город — взгляд, потеряв
равновесие,
упадет на лезвия
крыш.
Черный снег
снег,
ступеньки хрустят
под ногами –
взбегаешь наверх –
посильней оттолкнись –
и вниз –
навстречу лавиной
ринутся
небо, деревья, лица,
простертые
ввысь,
времени тонкая нить
полоснет
по глазам. Черный
снег.
Усталость зрачков
зрачки, как шарико-
подшипники,
на вертеле голово-
кружения,
слезятся смазкою –
от трения
по радиусу видео-
скольжения,
от вращения в зам-
кнутых буднях
зрение — на износ,
абразивные диски авто-
колес
полируют глаза
до слез,
одно лишь спасение –
загород
по конвейеру поездов,
на прохладную скатерть
снегов
уронить усталость
зрачков.
Туман
туман перед глазами
скомкан каль-
кой –
очень вскло-
коченной и до озноба
колкой,
и сколько
я ни всматриваюсь в даль –
лишь
под ногами галька
пляжа
скрежещет ржавой стружкой,
да волны гулко катятся –
как сталь…
Молния
рас-
тегнулась молния
на черной мантии неба,
брызнул
рас-
плавленный свет –
это
застенчивой ночи тело
сверкнуло из-под
одежд.
Корчатся корни
деревьев
очковыми кобрами,
сквозь
спелые грозди ливня –
глаза, налитые кровью –
красные трассы
вспышек
пронзают черную землю,
все вокруг
истекает водою,
кроме
сухих рас-
катов охрипшего грома.
Кто-то рядом со мною,
совсем рядом –
так, что можно плечом
ощутить
упругость его дыхания,
он так близко,
что кажется –
у нас общее тело,
и когда его крик
продирается сквозь
меня,
выворачивая наизнанку,
я вырываюсь на свободу,
и встаю рядом с ним,
и отголоски увядшего вопля
затухают,
как отблески молнии.
Письмо
на лужах мурашки — от дождя,
бросает зонт в озноб
от ветра,
и кислый привкус
сентября
у штемпеля в углу конверта,
печать размыта…
пелену
пересекают шрамы веток,
оторван неба край –
засучен,
его сырую бахрому
уж разъедают кляксы туч –
отправлено письмо
за сотни лет до нашей эры,
в почтовый ящик горизонта
было опущено оно,
галеры строк,
на них — рабы гребут,
прикованные
к буквам,
как рок,
накатывают времена Гомера –
и неотстроенная
Троя,
и непостроенная
вера…
Рига
косая челка ливня,
сквозь нее:
шпили, карнизы, башни
подступают
к горлу,
века наколоты, как чеки
на копье –
на алебарду Домского
собора,
но неподкупны перед временем
доспехи
твоих домов, музеев,
мостовых,
черты лица — чеканный гулкий
кремень,
вот угол близок…
как удар под-
дых,
или улыбка Моны Лизы
внезапен каждый
переулок…
Морская прогулка
ку-пол неба н-еж-ным с-ветом
отпускает мне
грехи,
тучи, тучи гарью с вет-ром –
в кап-юшен-ах
палачи!
В плав-ной дымке, словно
л-ада-н,
чере-дуются валы,
тлеют, тлеют ряд за ря-дом
белых гребней
фитили…
К Сфинксу