– Если это были евреи, то вряд ли. В любом случае, кто захочет есть свиную отбивную, в которой заключен бес? Не надо было шутить так, но… Я поговорю с Тимом об этом. Но не сейчас. Думаю, у Билла это от меня. Я сама психованная, Бог свидетель. Я психованная и его сделала психованным. Я не перестаю наблюдать за Джеффом и отмечать разницу между ними. Они примерно одного возраста, и Джефф так хорошо воспринимает реальность.
– Пари на это не заключай, – отозвалась я.
– Когда Билл выйдет из больницы, я хотела бы познакомить его с Тимом. И я хотела бы познакомить его с твоим мужем, правда. Ведь они раньше не встречались?
– Нет. Но если ты считаешь, что Джефф может служить образцом для подражания, то я действительно не…
– У Билла очень мало друзей. Он необщительный. Я говорила о тебе и твоем муже. Вы оба его возраста.
Подумав об этом, я осознала всю ту бездну времени, что безумный сын Кирстен будет отравлять нашу жизнь. Эта мысль удивила меня. Она была совершенно лишена милосердия, поскольку в ее основе лежал страх. Я знала своего мужа, и я знала себя. Никто из нас не был готов браться за любительскую психотерапию. Однако Кирстен была прирожденным организатором. Она объединяла людей для хороших дел, хотя необязательно им на пользу.
В тот момент я испытывала чувство, что меня используют. В «Неудаче» я, по существу, была свидетельницей того, как епископ Арчер и Кирстен Лундборг используют друг друга в замысловатой сделке, но, несомненно, в сделке, которая приносила пользу им обоим. Во всяком случае, они так считали. Эта же, с ее сыном Биллом, виделась мне как явно односторонняя. Мы ничего с нее не получали.
– Дай мне знать, когда он выйдет, – сказала я. – Но я думаю, что Тим, с его профессиональной подготовкой, будет лучше…
– Не забывай про разницу в возрасте. Будет элемент отцовства.
– Может, оно и к лучшему. Может, это как раз то, что нужно твоему сыну.
Уставившись на меня, Кирстен изрекла:
– Работу по воспитанию Билла я выполнила превосходно. Его отец ушел из нашей жизни, и мы его даже не вспоминаем.
– Я вовсе не имела в виду…
– Я знаю, что ты имела в виду.
Кирстен буравила меня взглядом, и теперь она по-настоящему изменилась. Она была разгневана, черты лица исказила ненависть. Это старило ее. Это даже придавало ей физически больной вид. Она как-то обрюзгла, и мне стало неловко. Потом я подумала о тех свиньях, в которых Иисус переселил бесов, о свиньях, бросившихся с обрыва. Это-то ты и делаешь, когда в тебя вселяется бес, подумала я. Ее теперешний вид – это знак, клеймо. Наверное, твой сын действительно унаследовал его от тебя.
Но сейчас положение вещей изменилось. Теперь она была любовницей моего свекра, потенциально его хозяйкой. Я не могла послать Кирстен куда подальше. Она была частью семьи, пускай и нелегально и даже безнравственно. Я была повязана с ней. От семьи одни напасти, думала я, и никакого счастья. И я смирилась с этим. Идея познакомить ее и Тима принадлежала мне. Плохая карма, подумала я, вернулась с другой стороны хлева. Как говаривал мой отец.
Стоя там, на траве у залива Сан-Франциско, под лучами послеполуденного солнца, я ощутила тревогу. В некоторых отношениях она действительно безответственна и груба, сказала я себе. Она ворвалась в жизнь известного и уважаемого человека. Ее сын психически болен. Она ощетинилась словно животное. Теперь будущее епископа Арчера зависит от того, чтобы однажды она не пришла в ярость и не позвонила в «Кроникл» – его будущее зависит от длительности ее пребывания в состоянии доброжелательности.
– Давай вернемся в Беркли, – предложила я.
– Нет, – покачала головой Кирстен. – Мне еще нужно найти платье, которое я смогу надеть. Я приехала в Сан-Франциско ради покупок. Одежда для меня очень важна. Мне приходится заниматься ею, я часто показываюсь на публике и полагаю, что буду показываться еще чаще – теперь, когда я с Тимом. – Ее лицо все еще пылало яростью.
– Я вернусь на метро, – сказала я и пошла прочь.
– Она очень привлекательная женщина, – отреагировал Джефф тем же вечером на мой рассказ. – Учитывая ее возраст.
– Кирстен сидит на таблетках.
– Ты не знаешь этого наверняка.
– Я подозреваю. Эти ее изменения настроения. Я видела, как она принимает их. Колеса. Ты знаешь. Барбитураты. Снотворное.
– Каждый закидывается чем-нибудь. Ты куришь травку.
– Но я в здравом уме.
– Может, и не будешь, когда доживешь до ее лет. Плохо только вот с ее сыном.
– Плохо с твоим отцом.
– Тим с ней справится.
– Ему, возможно, придется нанять для нее убийцу.
Уставившись на меня, Джефф произнес: