Настасья снова ощутила острую жалость, отвернулась — и тут же встретилась взглядом с Иваром.
У того дрожал подбородок, и на один страшный миг Настасье показалось: с её другом тоже происходят метаморфозы. Сюзанна пришла-таки в себя и пустила в ход свою капсулу! Но тут же Настасья поняла: Ивар просто изо всех сил сдерживает слезы.
— Идем отсюда! — Она взяла его за руку вывела в прихожую.
А по пути кое-что подобрала с полу и спрятала в карман вязаного кардигана, надетого поверх её блузки.
3
Откуда-то тянуло гарью, но Настасья не придала этому значения. В последнее время едкий запах дыма висел над городом постоянно. Пожарные команды прибывали на вызов быстрее, чем наряды полиции, но всё же — недостаточно быстро. Её дедушка часто говорил им с Иваром, объясняя, почему разрешает им гулять только в собственном дворе: «Мы не знаем, где может начаться пожар. А где огонь — там всегда толпа».
— Ты как, Ив? — спросила Настасья.
— Нормально. — Голос её друга звучал отрешенно, но больше не казалось, что он вот-вот заплачет. — Карина ведь сама собиралась вытянуть из наших мозгов экстракт Берестова. А какие у них с Сюзкой были довольные лица, когда они сегодня вошли ко мне в комнату — одетые так, будто приготовились к отъезду!
— Но как же ты позволил им себя связать?!
Ивар заметно смутился — ответил после паузы:
— Они пообещали: если я добровольно позволю им сделать с собой то, что они хотят, то тебя они не тронут.
Настасья даже не знала, что поразило её больше: самоотверженность Ивара или его наивность.
— И у тебя… не возникло сомнений? — спросила она.
— Не возникло: я готов был предложить им себя — тебе на замену. А, ну да! — Ивар досадливо взмахнул рукой. — Ты хочешь знать, не усомнился ли я в том, что они сдержат свое обещание? Усомнился. Только было уже поздно. Я лежал связанный на полу, когда услышал, как они звонят из прихожей в вашу с дедом квартиру.
И тут же — словно он только и ждал упоминанья о себе — в дверях комнаты Ивара показался Настасьин дед. Правый карман его черной куртки слегка топорщился: там лежал продолговатый, со скругленными концами предмет.
— Всё кончено, — сказал Петр Сергеевич.
— Она теперь одна из них — безликая? — спросил Ивар, но тут же издал горький смешок: — Глупо спрашивать: конечно, да. Теперь я понимаю, отчего мама повернулась умом! Ей каждый день приходилось на таких смотреть.
— По крайней мере, с Кариной всё прошло быстро. Я засекал время: экстракция завершилась за четыре с половиной минуты.
Настасья решила: она ослышалась. Или — её дедушка оговорился, хотел сказать: четыре с половиной часа. Однако Ивар коротко кивнул, соглашаясь. Так что, выходило: это она сама мысленно растянула и расщепила время, наблюдая за преображением Карины.
— А сейчас нам нужно уходить, — сказал Настасьин дед. — Кто-то мог уже вызвать полицию. Вряд ли они приедут скоро, и всё же — к их приезду нас здесь быть не должно.
— Зато теперь, — сказал Ивар с недобрым выражением, — полицейские дадут Сюзке справку, что её сестра стала жертвой колберов. И она сможет получить компенсацию от «Перерождения». Глядишь, Сюзке как раз хватит этих денег, чтобы восстановить сухожилие на ноге.
— Может, нам стоит связать её — Сюзанну? — предложила Настасья. — Ходить она вряд ли сможет, но вдруг доползет до телефона — когда очнется? И решит изложить полиции свою версию всего случившегося?
— Когда она очнется, нас тут уже не будет, — сказал профессор.
И они втроем двинулись к выходу из квартиры. Запах гари к тому времени порядком усилился, но ни один из них так и не обратил на это внимания.
4
Настасья подумала: её дедушка всё заранее приготовил на случай внезапного отъезда. Он распахнул дверцы встроенного шкафа возле входной двери и указал им с Иваром на висевшую там темную одежду:
— Переодевайтесь!
А сам поспешил в свою спальню — единственную в квартире комнату, выходившую окнами на улицу. Оттуда он вернулся уже через минуту, неся через плечо увесистую кожаную сумку.
— Здесь всё, что может вам понадобиться в поездке, — обратился он к Настасье и Ивару, которые только-только успели переодеться в черные ветровки — очень похожие на ту, которая сейчас была самом профессоре. — Я, самонадеянный кретин, уже давно должен был вас обоих отослать!