К.П. Брюллов. Меню обеда 2 февраля 1838 г.
К пяти часам вечера 2 февраля в парадной зале дома Энгельгардта на Невском проспекте собралось около 300 человек[104], в большинстве своем – литераторы и светские любители словесности. Тем не менее формально общественный праздник, устроителями которого выступила группа частных лиц во главе с Олениным, по сути приобрел официозный характер: об этом говорит и рекомендация чиновникам, включая самого юбиляра, явиться в вицмундирах[105], и то, что неразбериха, в результате которой отдельные влиятельные лица, включая А.Ф. Орлова, не получили билетов, стала причиной нервного разбирательства внутри группы организаторов[106].
Весьма необычным для подобных праздников оказалось присутствие дам. «Я была на хорах, где находились еще несколько дам и между ними графиня Уварова, княгиня Одоевская, княгиня Вяземская. Нас очень хорошо угощали, приносили бокалы с шампанским»[107], – вспоминала Е.А. Карлгоф. По-видимому, приглашения на крыловский праздник удостоились весьма немногие дамы – прежде всего жены самих организаторов. Они не пользовались, подобно гостям-мужчинам, купившим билеты, правом сидеть за общим столом, однако не были и просто сторонними наблюдательницами любопытного зрелища. Им, по-видимому, отводилась особая роль в сценарии торжества – они представительствовали от имени широкой читающей публики и в особенности матерей, заботящихся о воспитании своих детей.
В соответствии с церемониалом, выработанным для «докторских» юбилеев, юбиляра с почетом доставили на праздник два члена организационного комитета: Плетнев и Карлгоф. «В пять часов прибыл г. министр народного просвещения, в кругу всех посетителей прочитал ‹…› высочайшую грамоту на пожалование Ивана Андреевича кавалером ордена Святого Станислава 2-й степени[108] и возложил на него знаки сего ордена», – сообщала «Северная пчела». Предшествующий юбилей лейб-медика Рюля также сопровождался пожалованием юбиляру ордена (Белого орла), однако благоволение к Крылову было подчеркнуто тем, что награждение сопровождалось рескриптом. Орденскую звезду и крест возложил на него лично министр на глазах у всех собравшихся, что представляло собой чрезвычайную редкость. Уварову, скорее всего, принадлежала и формулировка рескрипта: за «отличные успехи, коими сопровождались ваши долговременные труды на поприще отечественной словесности, и благородное, истинно русское чувство, которое всегда выражалось в произведениях ваших, сделавшихся народными в России»[109].
Концепция крыловского юбилея, возникнув как подражание практике чествований выдающихся медиков, вскоре обогатилась философско-эстетическим содержанием благодаря высказанной Шевыревым идее празднования столетия самой русской поэзии. В итоге обед в честь 50-летия литературной деятельности баснописца получил значение общелитературного торжества, которое Жуковский не случайно назвал «праздником национальным». «Когда бы можно было пригласить на него всю Россию, она приняла бы в нем участие с тем самым чувством, которое всех нас в эту минуту оживляет, и Вы от нас немногих услышите голос всех своих современников» – в этих его словах, обращенных к юбиляру, нация – простая совокупность ныне живущих россиян. Однако в финале речи Жуковского она предстает уже как вневременная общность, для которой крыловские «поэтические уроки мудрости» «никогда не потеряют ‹…› своей силы и свежести, ибо они обратились в народные пословицы, а народные пословицы живут с народами и их переживают»[110].
Публичное чествование Крылова не только стало событием для литературной корпорации, но впервые в России подняло писателя до уровня государственного или военного деятеля. Об этом говорило присутствие в числе гостей, кроме министра просвещения, председателя Государственного совета, военного министра, министра финансов, министра внутренних дел, министра государственных имуществ, главы III Отделения, предводителя дворянства Санкт-Петербургской губернии, многих высокопоставленных придворных и военных, включая генералов-литераторов Д.В. Давыдова, И.Н. Скобелева, А.И. Михайловского-Данилевского и даже престарелого президента Российской академии адмирала А.С. Шишкова[111]. Сын одного из организаторов праздника И.М. Виельгорский, воспитанный при дворе, отметил: «Крылова принимали как Государя. Все перед ним расступалось. Каждый подходил к нему с приветствием, многие ему представлялись, и каждый был рад быть в эту минуту с ним знакомым»[112].
104
Северная пчела. 1838. 8 февраля. № 32. С. 125 (по другим сведениям – «более 200»; см.: Русский инвалид. 1838. 4 февраля. № 31. С. 122; Литературные прибавления к «Русскому инвалиду». 1838. 5 февраля. № 6. С. 113). Видимо, в это число включены только гости-мужчины, заплатившие за билеты и находившиеся за столами.
105
См. письмо Оленина Крылову (1 февраля 1838 г.) от имени организаторов юбилея с сообщением о предстоящем празднике: Материалы для биографии Крылова… В.Ф. Кеневича // Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности. Т. 6. СПб., 1869. С. 308 (далее в сносках –
106
Переписку Оленина и Жуковского об этом (9 февраля 1838 г.) см.:
108
Согласно статуту ордена Св. Станислава (1829), им награждались, в частности, такие заслуги, как «сочинение и обнародование творений, признанных общеполезными».
109
Цит. по: Северная пчела. 1838. 8 февраля. № 32. С. 125. В официальном органе министерства (Журнал Министерства народного просвещения. Ч. 17. 1838. № 3. Отд. Высочайшие повеления. С. XLI–XLII) текст рескрипта приведен с незначительными отличиями от газетной публикации.
111
«Знаменитый старец А.С. Шишков блеснул на минуту в этом собрании и приветствовал знаменитого баснописца с высокомонаршею милостью» (Русский инвалид. 1838. 4 февраля. № 31. С. 123). Упоминание Шишкова наряду с Давыдовым, Скобелевым и Михайловским-Данилевским на страницах военной газеты «Русский инвалид» не случайно. Тем самым в описании праздника подчеркивалась патриотическая тема Отечественной войны, с которой были связаны известнейшие басни юбиляра.
112
Цит. по: