В деле вокруг куплета «Распродажа» укоренению распространяемого представления о студенте-еврее как воплощении антипатриотизма и неблагонадежности способствовало поведение товарищей Райхера. В знак солидарности в полицейский участок, где находился Райхер, в течение дня явились 14 студентов. Дело приняло серьезный оборот. 3 октября лифляндский губернатор составил рапорт и отправил письмо Будиловичу с требованием примерного наказания. 30 ноября попечитель Рижского учебного округа Лавровский также направил к ректору университета письмо, в котором подчеркнул:
‹так как› при большом числе евреев, принимаемых в названный университет, в среде его образовалось нечто вроде еврейской корпорации, солидарно действующей и представляющей собою какое-то национальное еврейское представительство, Губернатор признает необходимым принять решительные меры ‹…› ввиду того, что взысканиями, которые имеют быть наложены на виновных в буйстве студентов-евреев приговором Мирового Судьи, не будет достигнута цель – прекращение на будущее время столь нежелательных еврейских проявлений, Генерал-Лейтенант Зиновьев считает необходимым, в виде примера, исключить всех уличенных в производстве беспорядка студентов[244].
Главную задачу власть видела в том, чтобы не допустить сознательных и свободных поступков студентов, которые имели массовый (социальный, национальный, конфессиональный, политический) характер. Студент не имел права на публичный протест. 9 декабря 1894 г. из Университета были отчислены 15 студентов и слушателей-фармацевтов[245]. В этом деле победила полицейско-юдофобская логика, согласно которой представители власти отказывались видеть и признавать, что поступок студентов в концертном зале и полицейском участке был продиктован защитой чести и достоинства.
Наибольшее официально зафиксированное количество столкновений между студентами-евреями и балтийскими немцами приходится на время русификации Остзейской провинции Российской империи, перехода Дерптского/Юрьевского университета на русский язык в делопроизводстве и обучении. На основе архивных материалов можно утверждать: в 1893–1895 гг. конфликты приобрели отчетливо агрессивный антисемитский характер. Остается открытым вопрос, считать ли увеличение количества принимаемых «русских евреев» и снижение количества немецких студентов теми дополнительными факторами, которые могли скрыто влиять на возникновение и характер столкновений в Университете. При разрешении конфликтов университетская и полицейская власти стремились не проявлять особую благосклонность к какой-либо стороне на основании национальной и конфессиональной принадлежности. Вместе с тем власти не препятствовали распространению антисемитских настроений: в концертном зале исполнялись песня «Распродажа» и «Juden Marsch», который позднее, несмотря на запрет, был напечатан с цензурного разрешения и получил дальнейшее распространение в городе. В начале 1890-х гг. евреи послужили временным средством увеличения числа русскоязычных студентов в Юрьевском университете, однако эти «русские евреи» (как и балтийские немцы) оставались для власти политически неблагонадежной, «чужой» группой. О взаимосвязи между русификацией, ростом конфликтов между студентами-евреями и балтийскими немцами, антисемитизмом и недоверием власти к «русским евреям» свидетельствует то, что в октябре 1894 г. университетская канцелярия завела отдельную «еврейскую» папку. Интересно, что это событие совпало с разгоравшимся в это время скандалом вокруг процесса А. Дрейфуса и общим ростом антисемитских настроений.
«Но все предназначено было по-другому…»: Л.Н. Толстой и Всемирный конгресс мира в Стокгольме 1909/1910 гг
Первый всемирный конгресс мира состоялся в Париже в 1889 г. После этого аналогичные конгрессы собирались почти ежегодно в крупных городах Европы. В 1909 г. очередь была за Стокгольмом. На этот, XVIII, Всемирный конгресс мира, проходивший с 29 августа по 4 сентября, ожидали около 500 делегатов. Трехдневная работа должна была проходить в пяти рабочих группах по разным темам. Вечерняя программа включала королевскую garden party, в конце недели обещали двухдневную поездку по Центральной Швеции.
За пять недель до открытия конгресса Льву Толстому сообщили, что он выбран в качестве почетного члена и ему дается возможность выступить с докладом[246]. Толстой сразу согласился поехать в Швецию, о чем и сообщил организаторам[247]; он начал работать над докладом, а также выяснять маршрут в шведскую столицу. Однако конгресс, увы, не состоялся. Он был отложен на год, но Толстой – приглашенный снова – приехать не смог. Свой доклад он, однако, обещал прислать.
245
Дело Императорского Юрьевского университета о дисциплинарных взысканиях (Там же. Ф. 402. Оп. 8. Ед. хр. 2437. Л. 19).
246
Приглашение в Стокгольм находится в Рукописном отделе Государственного музея Л.Н. Толстого (ОР ГМТ) в Москве лишь в форме маленькой программной тетрадки. Дата шведского почтового штемпеля – 1 июля 1909 г., а в почтовую контору Ясенки, что недалеко от Ясной Поляны, пакет был доставлен 26 июня (9 июля) 1909 г.
247