Ну вот, я думаю, что для начала этого будет достаточно. Все довольны? Тогда я передаю слово следующем докладчику.
Минуточку, у меня есть вопрос. Вы действительно удовлетворены этой историей? Я, например, нет.
Почему? Что тебя не устраивает?
Ты умолчал кое о чем. Мне кажется, что мы должны быть абсолютно честными друг с другом. Мне кажется, это важно. Да и какой смысл скрывать правду сейчас, когда миновало уже столько лет?
О чем же я, по-твоему, умолчал?
Ты говорил о том, почему выбор пал на тебя. Твоя высокая квалификация журналиста, твои космические путешествия, твоя молодость. Однако ты не сказал о том, что ты был только третьим в списке.
Да, правда, в начале редакция предоставила Ученому Совету три кандидатуры на выбор, но затем…
… затем кандидат № 1 заболел.
Да, Лестер Кауфманн заболел и не смог пройти тесты.
Однако прежде он был здоров, как бык. И после вашего старта он тоже ни разу не пожаловался на здоровье. Тебе придется рассказать и эту часть истории.
Ну хорошо, я буду честен. Вы просто не можете себе представить, что чувствуешь, когда в последний момент кто-то выхватывает лакомый кусок прямо у тебя изо рта! А особенно обидно было бы проиграть этому Кауфманну! Этому проклятому рутинеру, этому писаке, который мог вести репортаж и с конкурса красоты, и с пылающего тропического острова с одинаково скучной миной. И этот человек первым увидит Альфу Центавра?! А Альфа Центавра увидит его оловянные глаза?! Я просто не мог этого допустить. Было не так уж трудно подменить его кардиограмму. Он потребовал повторить обследование, а я повторил свой трюк. Думайте обо мне что хотите, но я ни секунды не раскаиваюсь в этом поступке.
Но ты сделал кое что еще.
Что ты имеешь ввиду на этот раз?
Кандидата № 2 — Элиану Белевна.
Элиана? Ах да, Элиана! Это было просто жестоко забросить такую очаровательную девушку в мрачный холодный космос. Она сама это поняла. Мы были близки, очень близки, и она открыла мне свою душу. Она боялась. Поверьте мне, она боялась, она не вынесла бы путешествия.
По-моему, она поняла, что не вынесет путешествия после того, как вы провели отпуск вдвоем. После этого она забрала назад свое заявление, не так ли?
Ну хорошо, я буду честен. Я много говорил с ней об этом проекте и постарался развеять ее иллюзии. Помню, она твердила, как заведенная: но ведь редакция меня послала, редакция оплатила мой билет, что я могу сделать? У нее не было ни грана фантазии. Но я объяснил ей, как это будет выглядеть: женщина, которой далеко за двадцать, отправится в путешествие продолжительностью в двенадцать лет. Сколько лет ей будет, когда она вернется? Она посчитала и ужаснулась.
Возможно, это действительно было нехорошо с моей стороны. Она была совсем не моего типа и, честно говоря, я предпочел бы провести отпуск с кем-нибудь другим. Но я просто свихнулся на этом путешествии. В конце концов я не сказал ей ни слова неправды. Ей действительно предстояло провести двенадцать лет в обществе одних и тех же довольно нудных типов. В общем, я ее убедил, и она забрала свое заявление. Кстати, сейчас она занимает кресло главного редактора в одном из наших крупнейших журналов, у нее двое прелестных детей — так что я решительно не понимаю, чего мне стыдиться.
Мы вовсе не хотели тебя пристыдить. Мы просто хотим быть честными. Мы должны объединить все наши знания, чтобы создать целостную картину. Никто не знает, какая деталь окажется незначительной, а какая принципиально важной. Поэтому нельзя делать исключений. Кстати, из твоего рассказа ясно видно, насколько со временем изменился наш взгляд на события тех дней. Мне кажется, это очень важно.
Ну хорошо, теперь моя очередь. Меня зовут Фредерик Даннер, я механик. Я старался постоянно повышать свою квалификацию, изучал машиностроение, металлургию, посещал вечерние курсы. Тем не менее, когда я впервые услышал о проекте «Транс Плутон» я был рядовым механиком в рядовой лаборатории. Однако эта весьма рядовая лаборатория входила в состав фирмы которая изготовляла планеры по заказу НАСА. Был ли это случай или судьба, судить не мне. Правда учтите, что я с детства любил фантастику, а во дворе нашей фирмы стояли уменьшенные копии старинных шаттлов — возможно, именно они и привлекли меня, когда я пришел туда устраиваться на работу. И вот, когда пошли слухи об экспедиции, меня буквально затрясло в лихорадке. Я сделал все, что мог для того, чтобы попасть в число претендентов. Я составил резюме, выверяя каждую букву. Я постарался, чтобы моя квалификация могла удовлетворить самые взыскательные требования. Я позаботился о том, чтобы у меня были лучшие рекомендации. Так я попал в число избранных. Дальше начались испытания, тесты, экзамены. Я работал, как ломовая лошадь. Они проверяли, как быстро я смогу принимать решения в непредвиденных ситуациях, насколько я устойчив к нагрузкам. И вот оказалось, что я пригоден! Я способен работать в космосе! Сейчас мне это кажется странным: тогда они распинали меня по всем правилам искусства, а теперь космос открыт для любой бабушки-маразматички.
Ну ладно, простите, что я отвлекся. О чем мы говорили? Ах да, о тестах! Я прошел их неплохо. Я оказался в числе лучших. Но тут возникли новые трудности. Техника, машины — во всем этом я хорошо разбирался. По-настоящему хорошо. Со здоровьем у меня также все было в порядке — я не боялся перегрузок, вибрации, жары и холода. Я чувствовал себя в центрифуге, как дома. И все же я боялся.
Я боялся психологических тестов. Я уже понял, какого типа людей отбирали психологи, и знал, что скорее всего я им не подойду. Я не мог бы назвать себя особенно спокойным, миролюбивым, бесстрастным. Зато я был настойчивым и целеустремленным. Поэтому я не стал ожидать, когда с треском вылечу из проекта. Я пошел к частному психологу, заплатил ему большие деньги, собственно почти все деньги, которые у меня были на тот момент, и он научил меня, как проходить тесты. Мы разбирали их вопрос за вопросом, картинка за картинкой. И в конце концов это оказалось не так уж сложно. Например, знаменитые кляксы Роршаха. Я просто не должен был разглядеть в них ничего особенного — никаких сражающихся людей, никаких любовников, никаких взрывов, никаких инопланетных кораблей — сплошные цветочки, бабочки, облачка. Ну так вот, говоря коротко, я успешно прошел все тесты и был зачислен в состав команды.
Все звучит очень правдоподобно за исключением одной мелочи. Я знаю, что в молодости ты привлекался к суду за драку и несколько месяцев отсидел в тюрьме. Как быть с этим?
Не знаю, нужно ли мне оправдываться. Я же не упоминаю, что Ласло в свое время задерживали за вождение в пьяном виде.
Мне тогда было шестнадцать.
Ах, прошу прощения! Мне было семнадцать, а тот парень передергивал карты. Между прочим, он был на голову выше меня и шире в плечах, но… он получил по заслугам. Потом мне пришлось научиться сдерживать себя, и я научился, иначе не сидел бы рядом с вами.
Думаю, не стоит дальше копаться в подобных вещах.
Напоминаю, мы собирались быть честными друг с другом. Ну хорошо. Теперь очередь Амадеи.
Меня зовут Амадея Бальбао. Я не участвовала в первой экспедиции и вообще раньше не бывала в космосе. Как и почему я оказалась здесь? Резонный вопрос. У вас троих есть одна и весьма уважительная причина — вам было слишком тесно на Земле. Слишком жесткая система контроля, слишком мало заповедных уголков, естественных ландшафтов. Настоящие мужчины чувствуют себя там, как в клетке. А здесь перед нами невероятный простор, невероятные опасности, приключения, невероятная свобода. Не буду лгать: меня это тоже привлекает. Однако покинуть Солнечную систему и на долгие годы оказаться запертой внутри космического корабля? На это я не пошла бы даже ради возможности изучить планеты системы Альфы Центавра. Да и стоят ли эти планеты изучения? Что если это просто газовые гиганты, вроде Юпитера и Сатурна, или безжизненные обломки камня, вроде Меркурия или Плутона? Тратить на это десять или двенадцать лет жизни? Нет, увольте. У меня и в мыслях не было принимать участие в первой экспедиции.
Кроме того, тогда ты была еще слишком молода.
Совершенно верно. В год старта вашей экспедиции мне было шестнадцать. Но у меня была старшая сестра. Ее звали Верена. Вы должны ее помнить. Я всегда восхищалась ею, но не всегда понимала. Я не понимала, почему она так хочет улететь вместе с вами. Мне казалось, что она предает нас, нашу семью. У Верены была неженская профессия — она была специалистом по электронике, но при этом она не была ни синим чулком, ни сухарем, наоборот она интересовалась всем необычным, всем, что будило фантазию. Искусственный интеллект, загадки биологии, эволюции, необычные человеческие способности — Верена много рассказывала мне об этом. Не знаю, была ли она так же откровенна с другими. Скорее всего нет, она боялась, что ее поднимут на смех. Но мне она могла доверять. Наверное, я была нужна ей ничуть не меньше, чем она была нужна мне. А я просто жила ею. Что ее особенно интересовало? Как люди стали такими, какие они сейчас, и могла ли их эволюция пойти по другому пути? Что ожидает человечество в будущем? Будет ли оно развиваться дальше или останется прежним во веки веков? Может ли вообще что-либо остаться неизменным в нашем вечно меняющемся мире? Но возможны ли изменения, если мы пытаемся мыслить внутри узких, искусственно созданных рамок? Если с детства подавляем в людях способность к творчеству, волю, способность мечтать, проявлять инициативу, ставить перед собой все новые цели? Если мы приучаем их к эрзац-счастью, защищаем от фантазий и разочарований, от ответственности? Мы упражняем мышцы, чтобы они не атрофировались, но стремимся избавить мозг от любой нагрузки…