Собрание началось с того, что капитан еще раз поздравил всех с успешной посадкой и передал слово доктору Бломаку. Тот от имени всех ученых сообщил о только что полученных данных. Гравитация на поверхности планеты составляла 1 g, температура — 16 градусов Цельсия. Состав воздуха также был подобен земному: около 20% кислорода, около 75% азота, небольшой процент углекислоты. Никаких опасных излучений. Никаких возмущений электрических или магнитных полей. Все спокойно.
— Когда мы выходим? — тут же спросил Ласло.
Капитан и доктор Бломак взглянули на него с вежливым изумлением.
— Вам придется набраться терпения, — сказал Йоргенсон с улыбкой. — Вспомните инструкции! Сейчас действительно все в порядке, но мы должны убедиться, что все так же и останется. Кроме того, мы должны дождаться результатов биологических исследований. Вы знаете, для того, чтобы убедиться в отсутствии на планете болезнетворных бактерий и вирусов, должно пройти несколько дней.
— Не думаю, чтобы мы нашли здесь, рядом с кораблем, хоть какие-то следы жизни! — решительно заявил Ласло.
— Мистер Рот, я крайне удивлен! Неужели вы забыли все, что мы многократно обсуждали вовремя подготовки к полету? — резко оборвал его капитан.
После этого он вернулся к обсуждению полученных данных. Ученые собирались продолжать мониторинг колебаний магнитного поля, а также провести спектральный анализ света, который лился здесь в буквальном смысле прямо с неба. Они уже взяли манипулятором первые пробы грунта. Основную массу составляли мел и кальцинаты, образующие пористую массу, подобную той, какую на Земле находят поблизости от горячих источников. Спектральный анализ показал также наличие небольших примесей карбонатов, воды, кислорода, азота и бора. Интереснее всего было то, что молекулы бора образовывали цепочки довольно сложной структуры. На земле химикам не приходилось сталкиваться с таким явлением.
На фиксацию и уточнение данных ушло несколько дней. Каждый сосредоточился на своем разделе работы. Вопрос о выходе на поверхность пока не поднимался.
Ласло не находил себе места. Он горячо протестовал против подобного промедления, и Фредер горячо поддерживал его. Курт и Верена не решались открыто высказывать свое недовольство, но в душе они соглашались с двумя бунтарями.
— Мы не делаем ничего такого, чего не могли бы сделать автоматические зонды, — говорил Курт. — Они словно не замечают, что находятся не просто на другой планете, а в совершенно ином мире. В мире, которого не должно быть! Мы прошли сквозь радужные ворота, и неведомая сила мгновенно затормозила наш корабль. Кажется, об этом все забыли. И я догадываюсь, почему. Задумайся они об этом, им пришлось бы пересмотреть всю знакомую с детства картину мироздания, переосмыслить все основные физические законы. Вот чем мы должны заняться. Для того, чтобы понять это, не нужно быть специалистом. Но вместо этого доктор Бломак и прочие предпочитают взять тысячную пробу воздуха и убедиться, что она ничем не отличается от девятьсот девяносто девятой.
— А что, по-твоему, мы должны делать? — спросила Верена.
— Мы должны выйти наружу! — вмешался Ласло. — Я больше не могу здесь сидеть! Во-первых, мне это до чертиков надоело, а во-вторых, в этом уже нет ни малейшего смысла. Стоит ли лететь за тридевять земель, чтобы любоваться здешними пейзажами на экранах?!
— Совершенно с тобой согласен, — тут же отозвался Фредер. — Мне тоже осточертело пялиться на экраны. Вокруг нет никаких бактерий, мы в этом уже убедились. Самое время начать настоящие исследования.
— Постойте, пусть они закончат рутинные процедуры, — Курт попытался утихомирить своих приятелей. — В конце концов нам некуда спешить.
Итак, исследования шли своим чередом. Ласло просто диву давался, сколько самых разных и совершенно бессмысленных на его взгляд параметров ученые умудрились измерить в этой довольно-таки пустой и неприглядной местности. В свободное от работы время четверо заговорщиков бродили от экрана к экрану, вглядываясь в горизонт, пытаясь различить какие-то детали пейзажа. Но все по-прежнему было покрыто сплошной пеленой тумана. Курт где-то раздобыл подзорную трубу, но и от нее не было никакой пользы.
Повсюду было одно и то же — серая, опалесцирующая взвесь, сквозь которую можно было разглядеть лишь нечеткие очертания чего-то, напоминающего каменные блоки. Немного в стороне намек на движение — это колебались те самые загадочные паруса, которые они заметили еще с орбиты. Что это? Волны? Вулканическая активность? Воздух, мерцающий над нагретой почвой? Позвонки огромного ящера? Оптическая иллюзия? Со вздохом Курт сложил трубу. Можно было сколько угодно стоять здесь и любоваться волшебным танцем, но это ни на шаг не приближало к разгадке.
Прошло два, затем три дня, и наконец Йоргенсон дал добро на выход из корабля. Разумеется, и этот великий шаг должен был совершиться в полном соответствии с инструкциями. Право первыми ступить на землю неведомой планеты получили Ко Сахито и Мирослав Берцик. Доктор Бломак руководил ими с борта корабля. Оба астронавта были облачены в скафандры высокой защиты и пользовались кислородными аппаратами. Со стороны это было, как две капли воды, похоже на первые высадки людей на Луне, Марсе или спутниках Юпитера: две белоснежные бесформенные фигуры, лишь отдаленно похожие на людей, неуверенными шагами продвигаются вперед. Сила тяжести здесь была практически равна земной, а потому счастливчики-пионеры буквально задыхались под весом скафандров и кислородных баллонов. Доктор Бломак постоянно держал астронавтов на связи, задавал вопросы, давал советы, требовал доложить параметры системы жизнеобеспечения скафандра. Казалось, они двигаются в горячей зоне реактора, хотя на самом деле чувствительные счетчики не фиксировали присутствия радиации.
Разумеется, при таком оборудовании было очень трудно проводить какие-то исследования. Астронавты сняли на камеры окрестности корабля и взяли пробу пенистой субстанции, толстым слоем покрывавшей почву. Она была гибкой, тягучей и напоминала изоляционные материалы. Когда астронавты возвращались, Берцик споткнулся, не смог сразу восстановить равновесие и упал плашмя. Однако до «земли» он так и не долетел. Пена спружинила, как гамак, и легко выдержала его вес.
Едва они вошли в шлюз, как их со всех сторон обдали струи душа, смывая остатки прилипшей к скафандрам пены, потом включились вентиляторы и выдули хлопья пены из шлюза на «улицу». Только после этого Ко Сахито и Берцик могли покинуть скафандры и пройти в кают-компанию, где их ждали остальные члены экипажа. Впрочем, долго отдыхать им не пришлось. Доктор Бломак решил, что сегодня же они должны еще раз выйти на поверхность планеты и попытаться взять пробу с одной из плит, покрывавших здешнюю почву. Ласло Рот и на это раз остался на борту корабля. Когда он вновь расчехлил свою камеру и отправился к экрану, на его лице было написано неподдельное и глубокое страдание.
Анализы показали, что в пене содержится большое количество углеводов, немного воды, кислорода и цепочки соединений бора. Биолог предположил, что эти соединения могут оказаться органическими. Все с нетерпением ожидали результатов исследования второй пробы. Ее химический состав был аналогичен первой. Разница была только в структуре — во второй пробе молекулы образовывали тончайшие мембраны.
Поскольку вновь не было обнаружено ничего, представляющего опасность для людей, меры предосторожности были смягчены. Отныне ученые могли ежедневно работать поблизости от корабля. Позже астронавты планировали использовать для экскурсий планетоходы и два небольших летательных аппарата.
— Вряд ли мы узнаем что-нибудь новое, — ворчал Ласло. — Они проводят рутинные исследования и получают рутинные результаты. Они не хотят поднять голову и взглянуть вокруг, а значит, так ничего и не увидят.