– Какие штаны, Лева! – искренне возмутился Корено, прерванный на полуслове. – Шобы ви себе не думали…
– Отставить! – с трудом оторвав тоскливый взгляд от морской глади, прервал дискуссию Арсенин. – Впечатлениями об экзотических странах и дома, тьфу ты, черт, в гостинице поделитесь. А сейчас: слушай мою команду! – глядя на вытянувшихся во фрунт подчиненных, капитан довольно улыбнулся и, кинув беглый взгляд на портовые постройки, добавил:
– Так. Насколько мне известно, бордель и кабаки находятся там, – Арсенин махнул рукой в сторону портового управления, – значит, Корено, вы идете туда, – капитан указал прямо противоположенное увеселительным заведениям направление. – Ну а пока вы, Лев, будете общаться со шлюхами, портовыми чиновниками и прочим приятным народом, я с экипажем этой лоханки поболтаю… Что нас интересует в первую очередь, я еще на постоялом дворе рассказал, так что – вперед. Через три часа встречаемся в «Береге».
Озорно улыбнувшись, капитан легкими движениями подтолкнул друзей в разные стороны, и, не оглядываясь на исчезающие в портовой суете фигуры, решительно направился к бригантине.
Еще утром, в гостинице, перед тем как отправиться в порт, капитан сменил походную одежду на цивильное платье и теперь как нельзя лучше соответствовал предписанному легендой образу преуспевающего торговца. Если бы давешние полицейские увидели Арсенина, то вряд ли б узнали: темно-коричневая тройка английского твида, котелок, массивная золотая цепочка, с показной небрежностью свисающая из кармана жилета, увесистая лакированная трость и штиблеты с замшевым верхом кардинально изменили его внешность. Вот и вахтенный матрос, в одиночестве скучавший на верхней палубе, впечатлившись представительным видом нежданного посетителя, по первому требованию Всеслава пулей метнулся за капитаном посудинки.
Что матрос наплел первому после Бога, так и осталось неизвестным, но, видимо, расписывая визитера, на краски он не скупился. Не прошло и трех минут, как на палубу, торопливо стряхивая крошки с редкой бороденки на потасканный свитер, выскочил коренастый мужичок в замызганной фуражке с кокардой в виде увенчанного короной якоря. Внутренне морщась от предписанного ролью образа классической сухопутной крысы, Арсенин добрых пять минут рассыпался в дифирамбах суденышку и его владельцу, чем привел капитана сначала в недоумение, а после в азартный восторг.
Британец, решив, что Фортуна, ниспослав богатенького олуха, наконец-то повернулась к нему лицом, дал волю алчной фантазии. Услышав, что за пятидневное каботажное плавание с него запрашивают цену, как за двухнедельный трансатлантический рейс, Всеслав не на штуку взбеленился и воочию показал мореману, что немецкие купцы (особливо, если наяву они российские моряки) знают толк в торговле. В двух десятках слов он перечислил все достоинства и недостатки посудины (причем к числу достоинств относилось только то, что кораблик нужен срочно, а к недостаткам – всё остальное) спустил раздухарившегося моряка с небес на землю. В конце концов, после получасового яростного торга моряки (и тайный, и явный) пришли к обоюдному соглашению и, договорившись о встрече через сутки, расстались, довольные друг другом.
Правда, на обратном пути в гостиницу Всеслав всерьёз задумался, а стоит ли выкидывать деньги на ветер, отдавая плату за аренду. Но, по зрелом размышлении, решил, что от намечаемой эскапады и так урона будет больше, чем хотелось бы, и что пусть чертов англичанин подавится теми деньгами. Если, конечно, его буры раньше не удавят.
Погрузившись в раздумья, Арсенин по сторонам не смотрел и поэтому, когда справа от него с шумом распахнулась дверь колониальной лавки и на улицу, под аккомпанемент потока богохульств, вылетел рыжеволосый мужчина в застиранной голландке, вздрогнул от неожиданности. Поминутно ощупывая набухающий на скуле синяк, рыжий с трудом поднялся на ноги и с чувством погрозил кулаком своему отражению в витрине. Заметив стоящего неподалеку Арсенина, побитый презрительного сплюнул под ноги зеваке и, что-то невнятно буркнув по-английски, поплелся в сторону порта. Осуждающе мотнув головой, Всеслав пошел было дальше, но, вдохновившись какой-то идей, остановился и свистнул в спину ковыляющему неудачнику.
– Эй, страдалец! – чуть наклонив голову вбок, капитан ждал, пока рыжий неторопливо развернется в его сторону. – Выпить хочешь?
Подстегнутый любезной уху каждого выпивохи фразой, мужчина в голландке как мог резво доковылял до Арсенина и вопросительно уставился на нежданного спасителя.
– Допустим, – с деланой независимостью, но все же чуть торопливей, чем следовало бы, прохрипел рыжий. – Чё делать-то надо?
– Да, в общем-то, ничего, – пожал плечами Всеслав, доставая из бумажника фунтовую купюру. – Ответишь на пару-тройку вопросов – и свободен. Ты ведь матрос с одного из китобоев? Американец?
Оглушенный неожиданной радостью, моряк, торопливо переводя в уме прибыль в литры бормотухи, уставился похмельным взглядом на купюру и из стопора вышел только после того, как Арсенин брезгливо тряхнул его за плечо.
– И всего-то? – судорожно сглотнул слюну китобой, кидая мечтательные взгляды на винную лавку. – Это мы запросто. Спрашивайте, ваша милость, всё, что знаю, – всё расскажу…
К тому моменту, когда слегка усталый, но довольный результатами прогулки, Арсенин вернулся в гостиницу, его уже поджидали Барт и Дато. Бур, не обращая внимания на недовольные взгляды грузина, с удовольствием шумно прихлебывал темное пиво. В свою очередь Дато, аккуратно потягивая местное винцо, нервно дергал щекой при каждом хлюпе, но вслух неудовольствие не выражал.
Остановив жестом приподнимающихся товарищей, капитан, преувеличенно тяжко стеная, опустился на стул, обменялся приветливыми улыбками с хозяйкой, указал на бокал Дато и жестом попросил принести вина и ему.
– Коли вы уже здесь и отдыхаете, значит, всё в порядке, – проводив хозяйку признательным взглядом, Арсенин отхлебнул из бокала и с одобрением шевельнул бровью – мадера оказалась на удивление отменной. – Чем порадуете?
– Гарнизон большой, батоно капитан, – Дато, отставив бокал в сторону, неторопливо развязал кисет, – одних пехотинцев почти три сотни насчитали. Ещё два уланских эскадрона и батарея лёгкой артиллерии из шести полевых орудий. Это только те, что в старом португальском форте разместились. А ещё в портовых бастионах люди есть – но про них мы не узнавали. Не было такой задачи.
– Многовато что-то народа для такого захолустья, – размышляя вслух, задумчиво протянул Арсенин и облокотился на стол. – Солдаты в городе, артиллеристы в порту… Ещё и канонерка на рейде болтается. Зачем? Ведь все грузоперевозки по другому побережью идут…
– Я думаю, – вежливо кашлянул абрек, прерывая невесёлые думы командира, – гарнизон большой, потому что здесь плохие солдаты служат. Думается мне, батоно капитан, что сюда со всей Африки гоимеби* (разгильдяи, лопухи, которым ничего доверить нельзя. груз.) сослали.
– Это есть точно, – почесал бороду Барт, – это ни есть солдат, это… uitdraaier, – подбирая подходящее слово, бур покрутил пальцем в воздухе, – бездельник, вот! Весь день все солдаты ничего не делал! Офицеры пить beer и играть в карты! Один коммандос купить… nee… цена… nee… – Ван Бателаан не в силах подобрать подходящее слово отчаянно скрипнул зубами и, кинув по сторонам беспомощный взгляд, уткнулся в трактирное меню. – Стоить! – вдруг обрадовано вскрикнул донельзя довольный собою бюргер. – Каждый коммандос стоить vyf * (пять, – африкаанс)… nee… tien – десять англичан!
– Кстати о коммандос, Барт, – прервал горделивые разглагольствования Арсенин, – ты людей Ван Брика нашел?
– Ja! – бюргер залпом опростал пиво из кружки и, намереваясь попросить добавки, завертел головой в поисках хозяйки. – Они wag… ждать в город jou sein… ваша команда, сигнал. Их, – переводя про себя счет с африкаанс на русский, бур беззвучно зашевелил губами, – два plus десять – nee – двадцать человеков! Все есть seelui * (моряки, морские люди – африкаанс)… знать море и корабль! Херре Нойманн есть хотеть говорить вас… вами… vandag… сегодня, тут! – для вящей убедительности бур ткнул пальцем в стол, невзначай перевернул тарелку с жареной рыбешкой и виновато покосился по сторонам.