– Присаживайтесь, мадам, – говорит Кристоф, быстро протирая тряпкой стул в полукруглой нише практически напротив сцены.
Он заранее забронировал этот небольшой уютный столик, сделав звонок из машины. И хотя предыдущие гости еще спорят с администрацией, официанты в белых пиджаках уже уносят их недопитые коктейли.
Мадам д’Ортолан скептически изучает сиденье, затем со вздохом на него опускается, расправив на коленях юбку, и с чопорным лицом ждет, пока Кристоф придвинет стул ближе к столику.
Какой-то мужчина – вероятно, мистер О – протискивается к ним сквозь толпу. Одет он как деревенщина, да и цвет кожи у него под стать – ни рыба ни мясо. Мадам д’Ортолан не в восторге от такого типажа. Покосившись на громилу Кристофа, мужчина подходит к столику, улыбается, нервно потирая руки, и отвешивает замысловатый поклон.
– Мадам.
– Да?
– Аймен К’эндс к вашим услугам.
– Садитесь, – указывает она.
Услышанное имя в голове не задерживается. Для Мадам он всегда будет мистером О.
У алькова слышится ругань: прежние гости возмущаются, что их выпивку унесли. Официант набрасывает на столик белоснежную скатерть, разглаживает ее и поворачивается к мадам д’Ортолан, чтобы принять заказ. Скользкий тип меж тем садится. Кристоф, с хмурым видом стоящий позади, то подозрительно поглядывает на пришедшего, то – не менее подозрительно – на бранящихся посетителей, которых, похоже, вот-вот выгонят из ресторана. К администраторам на подмогу спешат двое вышибал, по виду еще внушительнее Кристофа.
Аймен К’эндс даже сидя пытается изобразить поклон.
– Для меня огромное удовольствие встретиться с вами сно…
– Ваши любезности мне ни к чему, – обрывает его мадам д’Ортолан, – и ответных не ждите.
Этого типа – вспоминает она, разглядывая улыбчивое, блестящее от пота и досадно незнакомое лицо цвета кофе, – не мешает держать в узде. Она на мгновение оборачивается к Кристофу и указывает взглядом на свое плечо; шофер помогает ей снять кремовый жакет и бережно вешает его на спинку стула. При этом мадам д’Ортолан подмечает, что пальцы Кристофа касались ее кожи через шелковую блузку чуть дольше, чем необходимо, а еще он тайком вдохнул аромат ее волос. Это в рамках дозволенного, но отвлекает.
– Воды без газа, – говорит она официанту. – Бутылку откроете при мне. И никакого льда.
– Двойной эспрессо. – Аймен К’эндс теребит ворот рубахи. – А еще воды. Льда положите побольше. – Теперь он постукивает пальцами по столешнице.
В Париже сейчас жарко, а в кафе «Атлантик» еще жарче. Лениво крутящиеся потолочные вентиляторы здесь скорее для антуража. Потные человечки с рекламными щитами на шее – одни рекламируют блюда дня, другие предлагают услуги букмекеров, юристов, ростовщиков, залоговых компаний и борделей, третьи освещают последние новости и результаты матчей – допущены сюда в основном для того, чтобы, курсируя взад-вперед, создавать прохладный ветерок. На удивление, они неплохо справляются.
Аймен К’эндс ужом вертится на стуле, постоянно озираясь. Его ладони мнут одна другую. Похоже, он в принципе не может усидеть спокойно; при взгляде на него жара становится еще невыносимее.
– Веер! – бросает мадам д’Ортолан через плечо.
Кристоф со щелчком раскрывает большой веер из черного кружева и начинает аккуратно обмахивать ей лицо.
Аймен К’эндс, сверкая глазами, подается вперед:
– Мадам, позвольте мне сказать…
– Не позволю. – Мадам д’Ортолан оглядывается по сторонам с неприязненной гримасой. – Давайте без лишней болтовни.
Ее слова, похоже, задевают К’эндса. Глядя на свои руки, он произносит:
– Я вам настолько неприятен, мадам?
Как будто этот человечишка вообще достоин ее оценки!
– Что за вздор! – отмахивается она и, окинув беглым взглядом задымленный, похожий на пещеру зал, добавляет: – Я просто не горю желанием тут задерживаться. Помимо всего прочего, такие толпы привлекают террористов.
– Христианских? – с немного озадаченным видом К’эндс тоже вертит головой.
– Каких же еще, идиот!
– А ведь это религия любви к ближнему. – Он сокрушенно цокает языком. – Как печально.
На миг у мадам д’Ортолан закрадывается подозрение, что над ней потешаются. Кто знает, насколько подробно эти залетные passerines [10] помнят свои прошлые встречи с людьми, вещами или событиями? Неужели он над ней подтрунивает? Мадам д’Ортолан отметает эту мысль.
– Религия фанатиков, – сварливо поправляет она. – Религия, которая любит мучеников; религия, основанная на доктрине первородного греха и позволяющая стирать в порошок детей, потому что даже они – грешники. Тьфу! – Она кривится и делает вид, что сплевывает. – Да эта религия просто создана для терроризма!
10
Слово